В высокие окна актового зала внезапно брызнуло солнце — редкий случай в Зоне. В золотых лучах заплясали сотни пылинок, а на генерала внезапно напал чих — он чихал и чихал, не меньше дюжины раз подряд, пока наконец не смог остановиться и утереть слезы.
«Scheisse! Was ist loss? — подумал он и тут же мысленно перевел сам себя на русский: — Вот дерьмо! Что за притча?»
И тут услышал у себя за спиной песню. Звонкий молодой голос беззаботно выводил:
Роте выхватил пистолет из кобуры, резко повернулся на голос, но солнечный свет ударил ему в глаза, и сквозь слезную пелену он лишь с большим трудом смог разглядеть щуплую темную фигуру у окна. Пришелец терпеливо дождался, когда генерал прочихается и проморгается, и только потом заговорил:
— Guten Tag, David! Die Sonnenwende grusst dich!
— Здравствуй, белая горячка! — отозвался Давид по-русски, пытаясь скрыть замешательство. — Интересно, что такое Сидорович в водку подмешивает, если с четырех стопок так вставляет?
Пришелец рассмеялся и ответил тоже по-русски:
— Ну зачем вы так, Давид Маркович? Сидорович — честный человек и порядочный торговец. А я вовсе не белая горячка. Я действительно пришел к вам от «Солнцестояния» с очень интересным предложением. Просто решил обставить свое появление поэффектнее, чтобы меня не выгнали с порога. Ну что, вам ведь теперь не хочется меня прогонять?
— Не знаю еще, — проворчал Роте, пряча пистолет. — Я вообще-то шуток не люблю, а шутников — тем более. Но садись, раз пришел. Выпить хочешь?
— Нет, благодарю. — Пришелец улыбнулся.
Теперь Давид мог спокойно рассмотреть его. Посланник «Солнцестояния» выглядел совсем юным, однако элитный комбинезон с экзоскелетом подтверждал — перед генералом стоял не рядовой сталкер. Темноволосый и темноглазый с тонкими чертами лица визитер неожиданно напомнил Давиду его собственные детские фотографии.
«Обрабатывают, — догадался генерал. — Ловчат. В доверие втираются. Что ж, посмотрим, кто из нас ловчее будет».
— Не пьешь? Правильно. Я сейчас тоже эту допью и брошу, — процитировал он старинный советский фильм для поднятия боевого духа. — Ну раз не пьешь, говори, зачем пришел.
О «Солнцестоянии» Роте слышал всего пару раз, но не придавал большого значения: еще одна религия в Зоне, эка невидаль. Здесь, где смерть приходит неожиданно и часто, люди готовы пенькам молится.
Давид у себя в «Долге» суеверий не поощрял, но и не препятствовал. Главное ведь что? Чтобы на человека можно было положиться. А ведет ли он себя порядочно, потому что присягу давал или потому что верит, будто правильные сталкеры после смерти уходят в «Солнцестояние» — это уже дело десятое. Хлопчику в экзоскелете, кстати, Давид не поверил ни на грош. И не отказался от мысли, что в водку что-то подсыпано — грибочки сушеные или травка. Пусть и не Сидор это сделал — значит, здесь уже кто-то постарался. У Гоголя есть такие умельцы-химики… Ладно, послушаем, что этот светлый вестник вещать будет.
— Мы наблюдали за вами, Давид, — начал «хлопчик». — И пришли к выводу, что вы человек жесткий и волевой. Придерживаетесь твердых убеждений. За короткий срок сколотили одну из самых сильных и дисциплинированных группировок в Зоне. Кроме того, вы умны, расчетливы и, что самое удивительное, кристально честны. Такие люди нужны Зоне, как воздух.
«Я сейчас расплачусь от умиления, — подумал Роте сердито. — Если я такой весь из себя умный, то зачем вы мне так глупо льстите?»
— Мы решили сделать ставку на вас, — продолжал хлопчик. — Мы вас поддержим, а вы с нашей помощью установите контроль над Зоной. Полный контроль. Как вам такое предложение?
«Не надо меня поддерживать, я сам хожу», — генерал распалял в себе злость, потому что слова посланника все же нашли тропинку к его душе. Ведь все верно. Кто как не он потратил массу времени на розыски архива О-Сознания, мечтая понять механизмы управления Зоной, стать ее настоящим хозяином и навести наконец порядок? Кто как не он планировал взять жестокие чудеса под контроль и обратить их на пользу людям? И вот теперь мечту подносят не блюдечке… Но это-то и подозрительно, одернул себя Роте. Во-первых, скорее всего, ему обещают то, чего не могут дать, во-вторых, неизвестно чего потребуют взамен, а в-третьих, более вероятно, что никакого «Солнцестояния» не существует, а просто старый друг Гоголь, солнце нашей поэзии, решил выставить своего конкурента полным идиотом.
2
Один, два — полицейский. Три, четыре — офицер. Пять, шесть — старая ведьма. Семь-восемь — спокойной ночи! Девять, десять — идем спать. Одиннадцать, двенадцать — приходят волки. Восемнадцать, девятнадцать, двадцать — французы напали на Данциг. Данциг начал гореть. Французы оттуда убежали. Без чулок и без ботинок они убежали обратно во Францию.
3
Здравствуй, Давид! Солнцестояние приветствует тебя! Абель-Бабель-Гусиный нос, сколько детей ты хочешь: одного, двух, троих, четверых?