Мужчина одолел уже две трети лестницы, но Фиц-Алдельма я узнал бы и с втрое большего расстояния. Ни у кого в Стригуиле не было такой здоровенной башки. В уме у меня мигом вспыхнуло подозрение. Стремление обыскать конюшню вытеснило мечты о сне и матрасе. Я выскочил из уборной и в спешке зацепил дверь плечом. Та широко распахнулась, и только до глухого не донесся бы скрип заржавленных петель.
Молясь, чтобы вошедший в большой зал Фиц-Алдельм ничего не услышал, я опрометью кинулся через двор в сенной сарай. Там, взобравшись на самую высокую копну, я залег, перепуганный и запыхавшийся. Пока я выжидал, запел петух. С улицы не доходило других звуков, и я начал надеяться, что спасся.
И тут кто-то задвигался снаружи. Шаги. Страх охватил меня. Это Фиц-Алдельм, больше некому. Я не осмеливался выглянуть за край копны. Если рыцарь войдет в сарай, то сразу меня заметит.
Необъяснимо, как удается человеку почувствовать на себе чей-то взгляд. Все еще прислушиваясь к Фиц-Алдельму, я повернул голову. Не далее как в шести шагах от меня, также на вершине копны, лежал один из беспризорных валлийских мальчишек, что обитали в замке и его окрестностях. В большинстве своем мы их просто не замечали, но я никогда не бил и не высмеивал этих бедолаг, как не раз делали на моих глазах Бого и его дружки.
Малец был лет восьми-девяти от роду – с глазами-бусинками, черный от грязи, как мавр, с худенькими, как тростинки, ручками и ножками. Без сомнения, он наблюдал за мной с самого моего появления в сарае. У него открылся рот.
По земляному полу затопали сапоги.
Это определенно был Фиц-Алдельм. В страхе, что мальчишка меня выдаст, я приложил палец к губам, надеясь, что мой умоляющий взгляд достаточно красноречив.
Малец, видимо, что-то уловил, потому как не произнес ни звука.
Шаги то удалялись, то приближались.
– Где эта чертова лестница? – проворчал Фиц-Алдельм.
Мерзавец намерен проверить, есть ли кто наверху, подумал я. Холодный пот выступил у меня на лбу. Обнаружив меня, Фиц-Алдельм убедится, что это я скрипнул дверными петлями. И предположит, что я наблюдал за ним в конюшне. Я приготовился к схватке с неминуемо печальным исходом: Фиц-Алдельм никогда не расставался с кинжалом, тогда как при мне оружия не было.
Шорох. Я повернул голову, сердце у меня ушло в пятки. При всем желании мне было не по силам предотвратить дальнейшие события. Заскользив тощим задом по сену, мальчишка на миг замер у края копны, а потом спрыгнул на пол.
Уверенный, что мне конец, что малец задумал выдать меня в расчете на вознаграждение, я взмолился Богу и всем его святым. Припомнив все свои молитвы, оставшиеся без ответа с тех самых пор, как серые чужеземцы напали на нашу страну, я пал духом и, зажмурившись, ждал, когда мальчишка свершит злое дело. Узнав, что я на копне, Фиц-Алдельм велит мне спуститься вниз и учинит жестокую расправу.
– Прятался там, да? – спросил голос Фиц-Алдельма, которому валлийский говор давался так же трудно, как ирландский.
– Нет, сэр.
Подзатыльник. Крик.
– Подсматривал за мной?
– Нет, сэр!
Еще удар. Плач, вскоре приглушенный.
– Не ври мне, парень. Что ты видел?
– Ничего, сэр. Ничего не видел! – закричал мальчишка срывающимся голосом.
– Твое счастье, если так. Обмолвись хоть одной живой душе, и окажешься на дне Уая.
Короткая тишина, потом тихие рыдания. Шаги в сторону выхода из сарая.
Благословляя свою удачу, я стал пядь за пядью подползать к краю кучи. Фиц-Алдельма не было видно. Внизу я разглядел силуэт мальчишки, привалившегося спиной к копне. Потихоньку, не спуская глаз с двери, я опустился рядом с ним.
– Он ушел? – спросил я по-валлийски.
Ответа не было.
– Ты не сказал ему, что я здесь. Спасибо.
Снова нет ответа.
– Серебряный пенни – твой в знак благодарности, – продолжил я.
Пара черных глаз, залитых слезами, встретилась с моими.
– Два.
Глядя на протянутую грязную ладошку, я хмыкнул.
– Мой кошель остался в большом зале. – Мне представился пекарь, которому предстояло вскоре доставать хлеб из печи, и я спросил: – Ты проголодался?
Малец кивнул.
«Да ты умираешь с голоду», – подумал я.
– Как посмотришь на краюху свежего хлеба?
Первый намек на улыбку.
– Я мед люблю.
– И его тоже получишь, – пообещал я. – Только ни слова Фиц-Алдельму, ладно?
– Это плохой человек, – заявил мальчишка, насупившись.