Ричард охрип, битый час уговаривая отъезжающих рыцарей, но все впустую. Одни выглядели пристыженными, другие и вовсе несчастными, но все понимали, что выбора нет. Конрад напомнил им, что король назначил Гуго Бургундского командующим всех французских сил, а герцог отдал прямой приказ от имени своего государя. Даже предложение Ричарда оплатить расходы рыцарей не заставили их поколебаться, и он удалился в свой шатер, сокрушенный этой последней неудачей. Пришедший вскоре Генрих застал его одного — редкое явление для короля. Ричард сидел, сгорбившись, на сундуке, обхватив голову руками.
— Дядя... — Не желая вмешиваться, молодой человек поколебался. — Ты посылал за мной? Я могу позже...
— Нет, заходи. Я обещал французским рыцарям, что обеспечу им эскорт до Акры, поэтому хочу, чтобы ты и тамплиеры позаботились об их безопасности. — Ричард выпрямился и принял протянутый Генрихом кубок. — Более семисот рыцарей потеряно, добавь сюда оруженосцев, пехотинцев, арбалетчиков, а также коней и оружие... Господи Иисусе, худшего времени и выбрать было нельзя. Мне уже начало по-настоящему казаться, что мы сможем заставить Саладина пойти на уступки. Но теперь... Даже такие люди, как Гийом де Барре и юнец Монморанси, сочли себя обязанными вернуться в Тир, не решившись противоречить прямому приказу короля и сеньора. Они рассыпались в извинениях, обещали вернуться, если сумеют убедить Гуго отпустить их. Но это столь же вероятно, как то, что я решу стать монахом.
Ричард сделал паузу, чтобы приложиться к кубку, но вино показалось кислым. Он уже ставил кубок на стол, когда ужасная мысль промелькнула у него в голове, и рука дрогнула, расплескав красный как кровь напиток.
— Генрих, а как твои рыцари? — спросил он. — Ты-то, я знаю, останешься со мной, но твои люди?
— Они останутся, дядя, — заверил его молодой человек. — Останутся. Никогда еще я так не гордился ими, потому как они рассмеялись над приказом Конрада. «Да, Филипп — наш король, — сказали они. — Но наш сюзерен — граф Генрих, и приказы мы будем получать только от него, а не от проклятого герцога Бургундского». Благослови их всех Господь, потому что ни один не пожелал подчиниться Гуго или Конраду. Им известно, конечно, что я защищу их от гнева французского короля.
«Если мы когда-нибудь вернемся во Францию» — эту мысль Генрих не озвучил. Бывали минуты, когда любимая Шампань казалась столь же недостижимой, как луна на небе, но едва ли дяде стоит слышать об этом сейчас. Если он по временам падает духом, то каково приходится человеку, несущему на своих плечах груз командования.
— Слава Богу, — промолвил Ричард.
Только и всего, но для графа эти два коротких слова говорили о душевном настрое дяди больше, чем толстые тома. Жаль, что нет рядом Андре, который всегда угадывал, что именно нужно сказать королю в тот или иной момент. Генрих сел на ковер у ног Ричарда, напряженно вглядываясь в лицо родича. Он уже некоторое время подозревал, что проклятый утремерский климат и постоянное напряжение произвели разрушительное действие на здоровье дяди, подрывая запас сил и мужество. Ему бросилось в глаза, что кожа у него неестественно яркая, впалые щеки полыхают румянцем, глаза блестят — явные признаки развивающейся горячки. Но едва ли король согласится признать сей факт, поэтому Генрих прикусил язык. Как ни тяжело было молчать, но оставалось только надеяться, что Ричард обратится за помощью к своему главному лекарю, мастеру Ральфу Безасу.
— Чего я не могу понять, так это, почему такое множество местных лордов держится в стороне от войны? — промолвил Ричард после мрачной паузы. — Как могут люди вроде Балиана д’Ибелина или Рено Сидонского отказываться сражаться, когда на кону стоит существование всего их мира?
— Дядя... — протянул граф, пытаясь собраться с мыслями.
Ему не удалось помочь Ричарду навести мосты через пропасть, отделяющую его от большей части армии. Воины, пылавшие религиозным рвением, питали недоверие к прагматизму своего полководца, и Ричард слишком часто забывал принять это обстоятельство в расчет. Есть ли смысл в очередной раз указывать дяде на то, что Генрих рассматривал как главную ошибку короля со времени прибытия на Святую землю?