И тут Ричард удивил всех, отозвав галеры, готовившиеся к очередной атаке.
— Я надеялся захватить бус, потому как он наверняка везет оружие и провизию, возможно даже «греческий огонь», — промолвил он сердито. — Но сарацин слишком много и сдаваться они не собираются. На сегодня погибло достаточно много добрых христиан. Больше жертв не будет. — Король откашлялся, потому как горло, надорванное громогласными командами и проклятиями, болело. Потом бросил хрипло: — Потопить его.
Хоть никто и не хотел признаться, но большинство обрадовалось отмене новой атаки на сарацинский корабль. Но воинам хотелось также отплатить за смерть товарищей, поэтому новый приказ был воспринят с энтузиазмом. Галеры снова окружили бус, ожидая сигнала. Пропела труба, и под отбиваемый барабаном ритм гребцы налегли на весла, стараясь как можно сильнее разогнать суда перед тем, как их железные тараны вонзятся в корпус. Столкновение бросило людей на колени, даже тех, кто приготовился к нему, и англичане торжествующе завопили, когда в бортах «турка» появилось несколько зияющих пробоин. Галеры готовились к повторению маневра, но большой корабль вздрогнул и начал тонуть.
Агония огромного сарацинского буса получилась на удивление недолгой, что озадачило наблюдающих моряков. Они едва успели отвести свои суда на безопасное расстояние, когда бус вздрогнул и начал погружаться носом. Большая часть экипажа пошла ко дну, уцелевшие погибли от рук христиан. Рыцари обнажили мечи, поражая всякого сарацина, до какого могли дотянуться, а арбалетчики находили столько легких мишеней для своих болтов, что море вскоре окрасилось кровью. Ричард решил сохранить жизнь некоторым из врагов, намереваясь допросить их об оружии, которое они везли, и те тридцать пять человек, которых втащили на галеры, стали единственными спасшимися.
Большинство англичан захлестывали противоречивые эмоции: радость остаться в живых смешивалась с печалью по павшим товарищам и острым чувством триумфа. Моргана после битвы несколько часов трясло, и он не смог присоединиться к пирушке других рыцарей на «Морском клинке» по случаю победы. Валлиец никак не мог понять, почему так взволнован, и наконец пришел к выводу, что его особенно пугает перспектива утонуть. Он спросил у одного из моряков, почему сарацины умирали молча, даже не взывали к своему богу, когда скрывались под волнами. И вскоре пожалел об этом, потому как матрос пустился во всех подробностях рассказывать о случае, когда сам тонул. По его словам, тонущий редко зовет на помощь, потому как одержим одной мыслью — хлебнуть воздуха. Еще моряк высказал наблюдение, что утопающий идет ко дну камнем, в отличие от человека, который упал в воду уже мертвым, но признался в невозможности объяснить это явление. Получив сведений больше, чем рассчитывал, Морган мрачно утешал себя тем, что опасаться подобной судьбы в песчаных пустынях Утремера нет нужды.
Двоих из спасенных сарацин доставили на борт «Морского клинка» для допроса. Ричард, раздосадованный провалом затеи захватить груз, уже пребывал не в лучшем настроении, и задержка с поисками толмача его не улучшила. Наконец Г и припомнил, что Онфруа де Торон неплохо владеет арабским, и молодого человека поспешно переправили на королевскую галеру.
Один из пленников, мужчина средних лет, упрямо молчал, с вызовом и ненавистью глядя на победителей своими темными глазами. Второй был помоложе, примерно ровесник Моргану. Он пребывал в ступоре не столько испуганный, сколько ошеломленный. Морган подозревал, что и сам чувствовал бы то же самое, доведись ему стать свидетелем гибели такого количества своих спутников. Ему не удавалось подавить в себе искру сочувствия к юноше, хоть тот и был неверным язычником, и когда Онфруа присел рядом с пленником, валлиец остался на палубе, чтобы послушать рассказ сарацина.
Голос у Онфруа был низкий, приятный, и фразы допроса, произносимые на языке, который немногим из присутствующих приходилось прежде слышать, звучали почти мелодично. Пленник отвечал без запинки, но безразлично, словно его уже ничто не волновало. Встав, Онфруа заставил немалое количество бровей вскинуться в удивлении, потому как, прежде чем направиться к Ричарду, рыцарь сочувственно похлопал сарацина по плечу:
— По его словам, их направили на усиление гарнизона Акры. На корабле было шестьсот пятьдесят солдат, он вышел из Бейрута с грузом из ста верблюжьих вьюков оружия: осадные машины, копья, мечи, настенные арбалеты, кувшины с «греческим огнем» и двести ядовитых змей. Сарацины уже пробовали однажды прорвать нашу блокаду, и с наступлением темноты собирались предпринять вторую попытку. Еще пленник сказал, что, поняв неизбежность поражения, капитан приказал продырявить бус, чтобы груз нам не достался. Когда мы пошли на таран, матросы уже сделали пробоины в корпусе, поэтому корабль и затонул так быстро.