Продвижение было медленным, так как армия пользовалась старинной римской дорогой, сильно заросшей колючим кустарником и миртом. Пехотинцам приходилось подчас продираться через достигающую уровня груди живую изгородь. В течение четырех следующих за нападением на арьергард дней сарацины оставляли христиан в покое, так как пока те огибали гору Кармель, Салах ад-Дину пришлось отвести свою армию в глубь материка. Но едва крестоносцы достигли пустынного городка, называемого франками Мерль и аль-Маллаха арабами, они снова стали подвергаться ударам, и отражая один из подобных натисков, Ричард едва не угодил в плен.
Последний день августа застал армию на коротком марше от Мерля к другому разрушенному Салах ад-Дином городу, Цезарее. Этот день выдался самым тяжким из всех: жара была нестерпимой, и от лучей солнца гибло не меньше, чем от стрел турок. Когда крестоносцы смогли-таки разбить палатки не берегу Крокодильей реки, они чувствовали себя истощенными как физически, так и морально. Однако дух их подняло прибытие задержанного противными ветрами флота, доставившего провизию и подкрепления — солдат, силой или уговорами выкорчеванных из таверн и борделей Акры.
За следующее утро армия проделала всего три мили и встала лагерем на берегу реки настолько заросшей камышом, что ее прозвали Мертвой. При этом в течение почти всего перехода приходилось отражать атаки сарацин. Затем целый день крестоносцы отдыхали, заботясь о раненых и перегревшихся на солнце, и гадали, многим ли из них суждено воочию увидеть Священный город Иерусалим. Большинство из них являлись закаленными в боях воинами, но им не давало покоя гнетущее чувство, что они оказались в безжалостной чужой земле, которую никогда не назовут своим домом.
Солдаты ненавидели врага, отказывающегося сражаться честно, но налетающего как сокол на добычу и снова уносящегося вдаль. Они проклинали жару, пыль и белесое небо, боялись ядовитых змей, скорпионов и тарантулов, подкрадывающихся в темноте. Насекомых крестоносцы старались отпугнуть шумом, стуча в щиты, кастрюли и миски, но отогнать таким образом получалось только сон. Лежа с открытыми глазами, постоянно вздрагивая, воины прислушивались к ночной молитве священников: «Sanctum Sepulcrum Adjuva!» Вносящий умиротворение глас проносился по лагерю, повторяемый одновременно тысячами глоток, наверняка достаточно громкий, чтобы его услышали у самых Врат Небесных: «Пресвятая Гробница, помоги нам!» Клич повторялся три раза, напоминая им, что они оказались в этом адском месте по велению Божьему, и тот, кто сложит голову в крестовом походе, получит прощение земных грехов и гарантированный вход в рай. Как только последние звуки молитвы стихали, солдаты простирались на земле и пытались уснуть, стараясь не думать о том, что готовит завтра.
Салах ад-Дин рассчитывал вынудить франков разорвать строй, потому как тогда они становились наиболее уязвимыми. Но пока им удавалось поддерживать дисциплину, а от Яффы их уже отделяло всего тридцать четыре мили. Постоянные стычки продолжались, обе стороны несли потери. Всякого захваченного в плен крестоносца доставляли к Салах ад-Дину, допрашивали, а затем убивали. Прежде султан обычно проявлял к пленникам милость, но резня в Акре взывала к мести. Передав командование брату, Саладин лично отправился искать подходящее для битвы место, ибо решил сразиться с франками прежде, чем те достигнут безопасного убежища в Яффе.
Во вторник, 3 сентября, крестоносцев подстерегала самая большая с момента их выхода из Акры опасность. Они обнаружили, что старая римская прибрежная дорога стала непроходимой, превратилась заросшую кустами тропку, не способную пропустить пятнадцать тысяч воинов, шесть тысяч лошадей и тяжелые обозные фургоны. Впервые пришлось им оторваться от моря и последовать вдоль русла Мертвой реки до ее пересечения с сухопутным трактом, идущим параллельно побережью. Вскоре на них обрушилась разделенная на три части армия, возглавляемая самим Салах ад-Дином.
Солнце не добралось еще до зенита, но Ричард уже устал, потому как не давал себе передышки и старался поспеть везде и сразу. Со свитой из рыцарей он носился вдоль колонны, следя, чтобы та продолжала движение в строю сколь возможно более плотном — чтобы нельзя было бросить камень, не угодив в человека или коня. Арбалетчики делали все возможное, дабы держать на расстоянии смертоносных конных лучников, а когда сарацины устремлялись в наскок, Ричард с дружиной отражал удар, рассеивая врага. До следующего раза.