Ричард не переставал давать семье, друзьям и солдатам поводы для страха за его жизнь. Столкнувшись близ Яффы с сарацинскими разведчиками, он навязал им бой, убил эмира, захватил пленных, а после даже не пожелал выслушивать упреки. На следующий день, в канун Дня всех святых, король, препоручив Яффу и женщин заботам епископа Эвре и графа Шалонского, передвинул войско на четыре мили к Язуру, где разбил лагерь на полпути между Казаль-де-Плейн и Казаль-Ман, двумя тамплиерскими твердынями, срытыми Салах ад-Дином. Храмовникам он приказал восстановить первый замок, а сам принялся отстраивать второй. Вопреки ежедневным наскокам сарацин, ему удалось вдохновить своих людей, которым не терпелось начать поход на Иерусалим и которые рассматривали возрождение крепостей как первый шаг.
Шесть дней спустя горстка сквайров под прикрытием тамплиеров отважилась на фуражировку. Парни уже набили тюки сеном и собирали хворост, когда на них обрушился отряд бедуинских всадников. Тамплиеры поспешили на выручку, но их было очень мало, и вскоре они сами оказались в окружении. Тогда братья решились на отчаянный шаг: спешились и встали спина к спине, намереваясь подороже продать свои жизни — их орден гордился тем, что никогда не сдавался в плен и не платил выкуп. В этот миг на сцене, привлеченный суматохой, появился Андре де Шовиньи с пятнадцатью придворными рыцарями. Их удар на время рассеял сарацин, но вскоре те нахлынули снова, еще в большей силе, и франки поняли, что в этой битве им не победить.
В двух милях от схватки Ричард надзирал за восстановлением твердыни Казаль-Ман, радуясь энтузиазму, с каким люди наваливаются на работу. Помогало то, что дни стали прохладнее, хотя и были намного теплее, чем полагалось в ноябре в родных землях крестоносцев. Солдаты таскали к корыту мешки с песком и известью и бадьи с водой, готовя новую порцию раствора, когда часовые подали королю сигнал.
Мальчишка по виду был невредим, но валился с ног от усталости и, едва выпалив новости, рухнул наземь. Он был слишком слаб, чтобы подняться, когда Ричард раздвинул толпу обступивших его людей, и дышал так натужно, что узкая грудь заходилось, как казалось, в конвульсиях.
Король едва мог разобрать с шумом вырывающиеся слова, и тогда за дело взялся один из часовых.
— Нападение турок, сир, близ ибн-Ибрака. Парень говорит, врагов слишком много для тамплиеров. Прискакали еще рыцари, но и их задавили числом. Похоже, нашим срочно требуется помощь.
— Дайте ему воды, — распорядился Ричард.
Взгляд его пробежал по толпе рыцарей, уже облаченных в доспехи. Велев графу Лестерскому и графу Сен-Полю возглавить идущий на выручку отряд, король побежал к своему шатру, сзывая сквайров. Те с рекордной скоростью облачили господина. Однако ему потребовалось еще какое-то время, чтобы созвать своих рыцарей и приготовить коней, поэтому, выезжая из лагеря, крестоносцы страшились зрелища, которое могут застать.
На деле оказалось еще хуже. До рыцарей доносился знакомый лязг оружия, крики, знаменующие смерть людей и лошадей. По пути к месту битвы их окликнули несколько фламандских сквайров из фуражирской партии, прятавшихся в тростниках в русле пересохшей речки. Юнцы были насмерть перепуганы, да и никто из них не говорил толком по-французски, но им удалось донести единственное главное слово: «засада». Нападение на тамплиеров было приманкой, и теперь Лестер и Сен-Поль угодили прямиком в ловушку.
Ричард пришпорил Фовеля, спеша на шум схватки, спутники потянулись за ним. Впереди показалась беспорядочная масса людей и коней, ожесточенная схватка, в которой франки заметно уступали числом. Ричард натянул поводья, рыцари поравнялись с ним, разразившись возгласами ужаса при виде открывшегося их взорам зрелища. Одного взгляда хватило, чтобы понять — вовлеченные в бой воины обречены, но никто не думал об этом сейчас, потому как рыцарями прежде всего руководил долг по отношению к королю и лишь потом к гибнущим товарищам. Собравшись вокруг Ричарда, они стали уговаривать его отойти, напирая на то, что их сил не хватит, чтобы спасти своих, а если государя убьют в ходе этой безнадежной попытки, надежда на победу над Саладином умрет вместе с ним.
Львиное Сердце сердито оборвал их мольбы.
— Я послал сюда тех людей, обещая поспешить следом. Не называться мне королем вовеки, коль они погибнут без меня.