— Я пришел в отчаяние, — откровенно заявил сарацин, — при вести, что твоя прекрасная сестра наотрез отказывается стать моей женой.
— Не все потеряно, — заверил его Ричард. — Но ее гложут сомнения по поводу брака с мужчиной не ее вероисповедания. Но может статься, есть способ исправить дело. Как ты смотришь на то, чтобы перейти в христианство?
Аль-Адиль поперхнулся жулябом, но быстро оправился.
— Как смотрит госпожа на то, чтобы стать мусульманкой? — парировал он, и когда их с Ричардом взгляды встретились, оба обменялись улыбкой полного взаимопонимания.
— Увы, имеются и другие осложнения, — признался король. — Наши епископы и священники непоколебимо выступают против такой партии, поэтому необходимо добиться разрешения из Рима от папы. Ответа ждать придется месяца три, но если он будет положительным и моя сестра согласится, тогда все прекрасно и замечательно.
— А если она откажется?
— Тогда у нас остается другой путь. Моя сестра, как тебе известно, вдова, поэтому на ее брак нам требуется согласие папы. Но к невинным девушкам это ограничение не относится. Поэтому могу предложить в качестве невесты свою племянницу. Она еще очень юна, зато высокого рода: дочь моего брата и герцогини Бретонской.
— Я передам твои слова моему брату, — пообещал аль-Адиль.
Онфруа вздохнул с облегчением, в надежде, что на этом обсуждение матримониальных планов закончится, потому как ему трудно было сохранять невозмутимость, пока Ричард лгал про якобы упорное сопротивление клириков, ни один из которых и понятия не имел о предполагающемся браке, и потом, когда король переписал в угоду себе некоторые пункты канонического права. Вопреки близкому знакомству с арабским, де Торона нечасто приглашали переводчиком на столь важные переговоры, и он опасался, что способен невольно выдать что-то посредством своей реакции на чью-то реплику. Как удачно, подумалось ему, что аль-Адиль и Ричард слишком забавляются своей словесной дуэлью, чтобы обращать внимание на толмача.
Аль-Адиль осушил кубок.
— Надеюсь, мы сумеем прийти к согласию, Малик-Рик. Потому как в противном случае султан может прислушаться к иным предложениям.
Ричарду очень хотелось узнать, что именно предлагает иуда из Тира.
— Скажи мне вот что, милорд. Способен ты отречься от своего Бога?
— Нет. — Аль-Адиль больше не улыбался.
— Как и я. Зато человек, обращающийся против единоверцев, совершает именно отречение. Готов ты или твой брат довериться такому человеку?
— Интересный вопрос, — уклончиво ответил турок. — Я передам его султану.
— Если бы я мог с ним встретиться, как просил, то задал бы его лично, — намекнул Ричард.
— Э, мой господин, брат сказал тебе, что королю не следует встречаться с другим королем, пока между ними нет мира.
— Но мы-то с тобой встречаемся.
— Я ведь не король, — заметил аль-Адиль дружелюбно.
— Ты можешь им стать, если примешь мои мирные условия.
Его собеседник только рассмеялся и хлопнул в ладоши, памятуя о том, что Ричард перед тем выказывал желание послушать сарацинскую музыку. К удивлению франков, развлекать их вышла молодая девушка с арфой. Наслышанный о крайне ревнивом отношении сарацин к своим женщинам, стремлении спрятать их от чужих глаз, Ричард был удивлен внешним обликом музыкантши, живот которой был совершенно обнажен. Король наклонился к Онфруа и спросил, нельзя ли тактично выяснить причину, но пулену обращаться к аль-Адилю не было нужды, ибо он и так знал ответ.
— Это рабыня, монсеньор, — пояснил рыцарь так буднично, что Ричард и его спутники переглянулись, в очередной раз вспомнив про то, что утремерские христиане в некоторых смыслах ближе к сарацинам, чем к европейским своим братьям.
Ричарду песни девушки понравились, и визит завершился на приподнятой ноте, с обменом комплиментами и обещаниями свидеться снова. По пути в лагерь Генрих стал сетовать на судьбу прекрасной рабыни, высказав предположение, не стоит ли кому-то из них выкупить ее. Граф усмехнулся, когда король осведомился, проявлял бы он такую любезность, не будь девица так хороша. Генрих не успокоился, подначивая дядю в части предложенной замены невесты, и высказывал мысли вслух: кто меньше устроил бы Констанцию Бретонскую в качестве жениха дочери: сарацин или англичанин?
— Речь идет о короне, Генрих, — заметил Ричард. — Какая женщина откажется стать королевой?
— Тетя Джоанна, — парировал граф, и оба расхохотались.
Онфруа оказался достаточно близко, чтобы слышать разговор, но не находил в нем ничего смешного. Когда король доверил ему тайну, рыцарь был поражен, а затем пришел в восторг, ведь то был первый проблеск надежды за последние два года. Если Джоанна выйдет за аль-Адиля и сделается королевой, претензии на трон Изабеллы станут беспочвенными. Раз Конрад дважды бросал жен, ставших ему бесполезными, он вполне может развестись и с Изабеллой, раз та не в силах обеспечить ему корону. Две недели Онфруа тешил себя верой в чудо — что ему вернут жену и украденную жизнь. Но вскоре у него начало зарождаться сомнение в искренности предложения Ричарда, и неожиданное упоминание о королевской племяннице всколыхнули тревогу. Да, сарацины имеют обычай выдавать девочек замуж в очень юном возрасте, откладывая консуммацию брака до прихода к невесте месячных, как и у христиан, так что свадьба между аль-Адилем и маленькой бретонской принцессой с таким же успехом способна лишить Конрада претензий на трон. Вот только рыцаря обеспокоил светский тон беседы между Ричардом и аль-Адилем, словно никто из них не воспринимал это предложение о матримониальном союзе всерьез.