Чарли оказался в ванной, в самой роскошной ванной на свете. Раковина была из сверкающего фарфора, сиденье на унитазе было выточено из темного дерева и отполировано до блеска. Посреди ванной стоял маленький стеклянный столик. Занавеска — сшита из тончайшего жатого шелка. С блестящих перекладин свисали белоснежные махровые полотенца. Стены закрывали полированные деревянные панели. Около двери был повешен небольшой портрет. Из рамы, украшенной резными розами, смотрела юная женщина в воздушном розовом платье. Глядя на нее, мальчик вспомнил цирк. Он вспомнил Пируэт, бесстрашно летящую от одной трапеции к другой, вспомнил мадам Барбю верхом на лошади, вспомнил акробатов Лючиди. Ничто вокруг не напоминало скользкие набережные, темные пути и опасные переулки. Чарли сел на корточки и прикрыл глаза.
Как же он устал… Да, нелегкий выдался денек. Но теперь все позади. Он в поезде, львы — тоже. Все по плану. Правда, странный клыкастый попутчик к этому плану не имеет никакого отношения… Но в остальном все как по нотам.
Через минуту поезд отправится.
Господи, пожалуйста, задержи Рафи еще на минутку… Ну что тебе стоит?
В ванной пахло медом и апельсинами, совсем как на Рождество. Львы в безопасности. Сейчас они отлично могут сами о себе позаботиться. Чарли тоже в безопасности. Минутку… Как только поезд тронется, он возьмет несколько полотенец, ляжет на них и заснет… Крепко-крепко…
Вдалеке залаяла собака. Это уже сон?
Нет, не сон. К сожалению, это была явь. За окном заливался пес, кто-то кричал по-французски, а кто-то — по-английски. Чарли поднял голову и прислушался.
— Остановите поезд! Вы должны остановить поезд! В нем звери! Хищники…
Мальчик подкрался к окну и приподнял занавеску.
— Послушайте, нельзя отпускать их. Они преступники! Они совершили побег!
Это был Рафи. Выглядел он ужасно: вымокший, в драной куртке, с окровавленным лицом и безжизненно повисшей рукой, он продолжал что-то выкрикивать. У ног хозяина бесновался здоровенный пес.
Один из служащих просил Сэдлера придержать собаку.
Кто-то выкрикнул:
— Фу! — По-французски это значило «сумасшедший».
Поезд дрогнул и медленно покатился. Двери хлопали, проводники громко переговаривались.
— Остановите поезд! — заорал Рафи, отчаянно размахивая руками.
Чарли прижался лицом к стеклу.
Сэдлер обернулся. На жиденькой бородке запеклась кровь. А его глаза были глазами безумца.
Рафи увидел Чарли.
Чарли увидел Рафи.
Раздался свисток. Поезд поплыл быстрее. Искаженное лицо Сэдлера исчезло позади.
Глава девятнадцатая
Чарли спал прямо на полу, подложив под голову махровое полотенце.
Его сон не тревожили шаги семерых львов на крыше. Хищники тихо прохаживались, пытаясь найти наиболее удобное место. Временами встречный ветер заставлял их лечь, вжимаясь всем телом в холодный металл. Сон мальчика не тревожил мерный перестук колес, не тревожил его и голос кондуктора, проходящего по коридору мимо ванной.
— Все в порядке? — почтительно спросил кондуктор с легким французским акцентом.
— Да, спасибо, — ответил низкий мужской голос, очевидно принадлежащий англичанину.
В этом «спасибо» отчетливо читалось: «Лучше идите отсюда поскорее и не мешайтесь под ногами».
Чарли заснул, несмотря на то что Рафи почти догнал беглецов. День выдался чересчур тяжелым для маленького, пусть и очень храброго, мальчика. Весь день он куда-то бежал, что-то планировал, чего-то боялся. Неудивительно, что, оказавшись в теплом и относительно уютном месте, Чарли немедленно погрузился в глубокий сон.
Мальчику снилось, что он дома с родителями, что они сидят за большим обеденным столом, едят крабовые палочки и играют в «каракули». Чарли спал и во сне был счастлив. Мама постоянно выигрывала. Она загадывала совершенно невозможные слова, например «спазмолептический» или «дрожжеватый». На самом деле таких слов в языке не было, но ведь это был сон, верно? Папа все время смеялся своим рокочущим великанским смехом. Мальчик как раз собирался обнять обоих родителей, когда раздался стук в дверь. Наяву.
Чарли в ужасе вскочил. Где он? В чем дело?
— Что? — крикнул мальчик спросонья.
— Все в порядке, можешь выходить, — ответил незнакомый бас.
Чарли потряс головой, пытаясь разобраться, что к чему. Сон еще владел его сознанием.
— Открой дверь, — настаивал бас. — Уже поздно, особенно для такого малыша. Выходи, Эдуард приготовит тебе постель.
Мальчик встал и, двигаясь как сомнамбула, механически открыл дверь. На пороге стоял темноволосый толстяк в роскошном пурпурном халате.