— А-а… — сказал он. — Из Пограничья? Государь Конан тоже недавно вернулся оттуда. Слышали, как он извел подземных чудищ?
— Во всех подробностях, — сквозь зубы процедил я. — Однако, милейший, ты не мог бы рассказать, почему объявлен сбор войска? Мы приехали в столицу недавно, из провинции, последних новостей не знаем….
— Все проклятые офирцы! — рявкнул капитан, а сержанты дружно закивали. — Хотят оттяпать кусок наших исконных земель! Вот король и собирается объявить войну Амальрику. Государь, как две седмицы назад вернулся с полуночи, сразу начал собирать резервные легионы и конницу. У зингарских мастеров осадные орудия заказаны… Держитесь, офирцы! — легионер картинно помахал кулаком в воздухе. — Слышали, наверное, господин хороший, что вчера герцог Просперо уехал с посольством в Немедию?
— Зачем? — ошарашенно переспросил я. Эйвинд тихонько сопел за моим плечом.
— Разве не знаете? — прогудел капитан удивленно. — Просить союза у Нимеда! Вместе Офир под орех разделаем! А там и кофийцев прижмем, а с ними шемитов… Не, король Конан — мудрый человек, хотя и варвар. Нашей стране нужна победоносная война!
Я на некоторое время застыл с открытым ртом. Ну ничего себе! Вот Мораддин удивится! Аквилония с Немедией всегда напоминали двух пауков, посаженных в банку: ты меня не трогай, и я тебя не трону. Но если хотя бы косо посмотришь в мою сторону — быть драке!
А теперь союзничками стать решили… Вернее, не «решили». Этот диковинный союз навязывается волей неизвестного создания, ныне обретающегося в Тарантийском замке под видом нашего киммерийца. Но каков пострел! Он опередил нас только на четырнадцать дней, а уже начал собирать армию, резко изменил внешнюю политику, а судя по отрывочным фразам, услышанным в толпе, понизил налоги для обывателей: мол, победим Офир, у каждого золота будет в достатке. Плебс, разумеется, доволен, и на каждом углу славит государя, совершенно не подозревая, что настоящий король сидит сейчас в скромной комнатке дома для вагантов Логиума и ждет моего с Эйвиндом возвращения.
— Ого! — нарушил течение моих мыслей возглас капитана. — Гляньте, господа проверяющие из личной королевской гвардии пожаловали! Благородный месьор, и ты, человек из Пограничья, посторонитесь, дайте проехать господину гвардейцу!
Я машинально отступил на два шага вправо и мельком взглянул на подъехавший кортеж, составлявшийся из четырех Черных Драконов во главе с лейтенантом. Лейтенантом?..
Я встретился с ним глазами и в голове тем же мигом проскочила паническая мысль: «Мы пропали…»
Быстро обернувшись, я незаметно дернул Эйвинда за рукав и прошептал:
— Чтобы не случилось, мы не знакомы. Отойди в сторону.
Сообразительный крестьянин из Пограничья притерся к стене дома и с преувеличенным вниманием начал разглядывать яркие картинки на столике уличного торговца лубками. Однако по тому, как он косился в мою сторону, я понял — Эйвинд по-прежнему сохраняет внимательность и настороженность.
Надо же было такому случится! Проверять вербовочный пункт заявился мой троюродный брат, сын племянницы моей любимой матушки. Тот самый барон Стагис, что встречал нас по приезде из Ямурлака у ворот королевского замка. Пускай я сбрил свою короткую бороду и надел более простую одежду, Стагис узнал меня мгновенно.
— Ты что здесь делаешь? — барон наклонился с седла, словно желая рассмотреть меня поближе. — Хальк, ты в столице?
Прикидываться, что мы незнакомы, было бесполезно. Кроме того, двое Черных Драконов из сопровождения Стагиса тоже были моими приятелями.
— Знаешь, — медленно начал я выдумывая ответ. — Вот захотелось прогуляться по городу…
Лейтенант нагнулся еще ниже и быстро сказал мне на ухо:
— Извини, я понимаю, что мы родственники и вообще я против тебя ничего не имею, но у вышел приказ… И этот приказ не только у меня, а у всей гвардии, тайной и охранной службы Тарантии. Извини еще раз…
Барон Стагис выпрямился в седле и указал на меня взглядом своим сопровождающим.
— Это Хальк, барон Юсдаль, разыскивается по приказу короля и барона Гленнора…. Задержите его.
Крупные широкогрудые кони гвардейцев взяли меня в плотный треугольник. Я понял, что учинять драку бесполезно — против четверых гвардейцев и готовых придти к ним на помощь вербовщикам мы с Эйвиндом не выстояли бы. Поэтому я, пытаясь сохранять внешнее спокойствие и достоинство дворянина, отцепил с пояса меч и протянул его рукоятью вперед.
— Я могу узнать, каково обвинение? — спросил я, глядя прямо в смущенные, но жесткие глаза Черного Дракона.
— Нет, — отрезал Стагис. — В распоряжении короля говорится, что тебя следует лишь подвергнуть аресту и препроводить к коменданту Железной башни. Ни одного слова об обвинении.
Мне ничего не оставалось делать, как пойти вслед за лошадью моего дальнего родственника. Короткие пики остальных Черных Драконов были наставлены на мою спину и едва не касались одежды.
— Кого поймали? — услышал я голос из площадной толпы.
— Офирский шпион! — ответила какая-то женщина. Судя по склочным ноткам, проскакивавшим в ее речи, базарная торговка.
— Повесят, — усмехнулся кто-то из проходивших мимо мастеровых. — И поделом!
Я просто шел вперед, безучастно глядя перед собой. Хвала Митре, у Эйвинда хватило ума не ввязываться, а вербовщики забыли, что я представил его своим сопровождающим. Теперь главное, чтобы молодой асир добрался до Логиума и рассказал обо всем Конану.
Но кто теперь ответит: что со мной произойдет дальше? Отчего в указе нет прямого обвинения Халька, барона Юсдаля в государственной измене, способствованию заговорщикам или, например, тайной деятельности на благо чужой страны? Прямо как во времена Нумедидеса — арестовали на улице, препроводили «в распоряжение коменданта Железной башни»… В те времена людей, «попадавших в распоряжение», больше никто никогда не видел.
Однако мы еще поборемся. Уверен, что Конан и наши компаньоны не оставят меня в беде. Только бы они успели вовремя!
— Эй! — я забарабанил кулаками в толстую, обшитую стальными пластинами дверь с небольшим глазком. — Принесите пожрать, мерзавцы! Эй, есть кто-нибудь живой?
Тишина. Ну, разумеется. Такое впечатление, что я здесь единственное живое существо человеческого рода. Из всех соседей только голодный паук, сидящий в центре паутинки в правом углу камеры, да несколько мокриц унылого вида.
Великий Митра, что бы сказала моя возлюбленная матушка, узнав, что младший отпрыск сидит в самой надежной и тщательно охраняемой тюрьме для государственных преступников?! Если я поселился здесь надолго, то комендант обязан будет сообщить родственникам, в Юсдаль, чтобы переводили деньги на более-менее сносное содержание. Матушка сначала разрыдается, потом взъярится, а следом заявит, что не даст и единого сестерция для такого обормота, как я…
В общем, скверно у меня на душе. Грустно. Есть, опять же, хочется. К тому же свет, проникавший через маленькое окно, забранное сначала кованой решеткой, а потом полупрозрачной слюдой, начал меркнуть. Это значит, что наступило время заката. В камере нет ни факела, ни лампы, следовательно, всю ночь придется сидеть в кромешной тьме.
Собачий холод. Насколько я успел сообразить, меня отправили в закатное или приречное крыло комплекса зданий, называемых «Железной башней», и посадили в камеру на первом этаже. Если тщательно прислушаться, можно различить плеск волн Хорота, разбивающихся о фундамент тюремной крепости. Пористый камень, из которого она выстроена, отлично впитывает влагу и потому в камере сыро. Слизистые потеки на стенах, зеленовато-синяя плесень… Одним словом, самое неподдельное «узилище престрашное», как это пишется в исторических трактатах и воспоминаниях людей, некогда побывавших здесь.
Барон Стагис, сохранявший на лице неприступное и невозмутимое выражение, привел меня к воротам Железной башни незадолго до шестого полуденного колокола. По его вызову в караулку спустился некий месьор Триб Квинтилий, неизменный комендант главной тарантийской тюрьмы за последние тридцать два года. Он занимал эту должность со времен короля Гундериха, отца Вилера. Пережил их обоих, трудился и при Нумедидесе… Да и Конан решил не менять коменданта Башни, когда сел на трон. Квинтилий отлично знал свое дело и за последние три десятка лет из башни был совершено только два побега — один заключенный, выведенный на прогулку на стену крепости, спрыгнул в Хорот и уплыл, а Конан, тоже освятивший своим пребыванием эти почтенные стены несколько лет назад, видимо, сумел подкупить охрану. Если выберусь отсюда — обязательно расспрошу короля об этой истории, случившейся вскоре после битвы с пиктами при Велитриуме…