— Ну, выдумщик, — покачал головой Конан. — А мне что делать? Не могу же я сидеть и ждать, пока ты, Ринга или Хальк отрежут голову этому мерзавцу и выкинут ее в Хорот?
— Ты должен будешь находиться в Логиуме и не привлекать к себе внимания, — веско сказал я. — Это самое разумное. Как только будет возможность — я тебя извещу или смогу предупредить об опасности.
— Пусть мне ответит Митра, — вздохнул Конан. — и зачем только я пятнадцать лет назад поехал в Султанапур и повстречал там этого гнома-переростка? Ну хорошо, я согласен с твоими мыслями. Когда?
— Прямо сейчас. Ты берешь Веллана и возвращаешься в Логиум, я еду в посольство Немедии. Потом во дворец.
Терпеть не могу застоявшийся запах краски. Он начинает неотступно преследовать любого человека, миновавшего караулы тарантийского замка и зашедшего во внутренние коридоры. Что ни говори, канцлер Публио перестарался. Говорят, именно ему пришла в голову идея начать ремонт. Не удивлюсь, если узнаю однажды, что часть средств, отпущенных на материалы и жалование мастеровым, утекли в карман хапуги-канцлера. Ведь Публио отлично знает, что король слышал о его прежних казнокрадских проделках и слегка ошалел от безнаказанности. Нимед, полагаю, давным-давно сослал бы его, Страбонус посадил бы на кол, а Фердруго заточил в тюрьму лет на пять. Конан, добряк, словно почувствовал в канцлере родственную душу, припомнив свои шадизарские приключения. Наверное, потому и не трогает.
Дворец ничуть не изменился. Правда, заново оштукатурили стены хозяйственных пристроек, переложили плиты на главном дворе да завесили лесами внутренний фасад закатного крыла. А так все по-прежнему — спешат с поручениями деловитые гвардейцы, из маленькой кузни при королевских конюшнях доносится постукивание молота, в нижней приемной сидят напыщенные дворяне и смущенно озирающиеся купцы, ожидающие аудиенций у государственных чинов…
Выправив в немедийском посольстве верительные грамоты на свое собственное имя (к чему скрываться под чужим? Все равно я успел примелькаться во дворце), я подъехал к главному караульному посту. Лицо капитана (насколько я помню, его звали Громал) озарилось любезностью — он узнал меня.
— А мы вас ждали, — Громал даже не взглянул на мои бумаги.
— Ждали? — поднял бровь я. — Как интересно…
— Король оставил распоряжение привести вас в Малую оружейную, — не смутившись, сообщил Громал. — Идемте.
«Да уж, действительно интересно, — размышлял я, пока гвардеец провожал меня через запутанные, воняющие краской переходы замка. — Нас ждут и даже оставляют распоряжения гвардейцам насчет нашего появления… Разумеется, у двойника в заложниках Хальк и моя супруга. Самозванец прекрасно знает, что мы их не бросим. И уверен, что рано или поздно придем сами. Видимо, поэтому нас не особо старательно ловят в городе. Куда еще идти настоящему Конану с приятелями? Среди дворян у варвара близких друзей нет, кроме разве что пуантенцев, купцы не поверят, жрецы-митрианцы обвинят в ереси и самозванстве, а плебс и вовсе относится к новому королю настороженно. Только в Логиуме поверили, да что возьмешь со вагантов?.. Но как умен, мерзавец! Все просчитал, до последнего шага! Великие боги, кто же он все-таки такой? И почему начало правления самозванца ознаменовалось настолько странными событиями? Почему ему так не нравится Офир?»
Вот и Малая оружейная. Вспоминаю, как мы с Конаном и Просперо выслушивали здесь мысли Халька об уничтожении подземной твари. Такое впечатление, что этот разговор было несколько лет назад.
— Я доложу о твоем прибытии, милорд граф, — чуть поклонился мне Громал и вышел, притворив дверь. Я положил ненужные свитки на столик, бесцеремонно покопался в шкафчике, стоящем у стены, нашел там нераспечатанный кувшин с вином и два бокала. Полагаю, беседовать придется только вдвоем.
Тактику разговора я обдумывал недолго. Будет лучше, если я скажу двойнику Конана, что все знаю и… может быть, даже одобряю. А где настоящий Конан я, разумеется, и ведать не ведаю. Он, конечно, не поверит, но что ж делать?
Дверь вскорости отворилась. Если бы я не знал твердо, что Конан уехал в Обитель Мудрости, посчитал бы, что передо мной всамделишный король Аквилонии. Даже мое гномье чутье, которое я обычно призываю в моменты опасности, со всей уверенностью говорило: передо мной стоит самый настоящий человек, являющийся Конаном из Киммерии. Я говорю не о внешности, а о некоем «запахе души», который гномы способны чувствовать. Таковой «запах души» у каждого человека неповторим.
— Ну, здравствуй, граф Мораддин, — сказал двойник. — Как доехали? Надеюсь, Конан здоров?
— Благодарение богам, да, — я встал и раскланялся. Самозванец дернулся, словно хотел остановить меня, но, видимо, очень быстро понял, что я делаю это специально. Настоящий Конан обязательно назвал бы меня подхалимом или чем похуже.
— Добрый день, Ваше величество, — я сохранил на лице бесстрастное выражение, сгреб со стола верительные грамоты и вручил их псевдо-королю. — Немедийское посольство и герцог Дармштайн, господин посланник, знают, что я здесь. Вот бумаги.
— Ты, как всегда, предусмотрителен, Мораддин, — усмехнулся двойник и, плюхнувшись в кресло, чисто конановским движением плеснул вина во второй бокал. — Ну что, поговорим о жизни?
— Поговорим, — согласился я. — Если позволишь, я сначала выскажу свои мысли о всем произошедшем, но прежде всего задам три вопроса.
— Изволь, — пожал плечами самозванец.
— Где моя жена?
— Они вместе с графиней Эвисандой и грифоном сейчас гуляют в саду. Энунд, между прочим, выздоравливает. Еще вопрос?
— Где находится Хальк, барон Юсдаль?
— Сидит в библиотеке и корпит над своей хроникой. От пера и пергамента его теперь не оторвешь даже насильно.
— Тогда завершающий вопрос, — наклонил голову я. — Можно ли верить всему, что ты только что сказал?
— Сходи и убедись, — Конан-не-Конан указал мне на дверь. — Библиотека на третьем этаже, а выйти в сад можно из этого же коридора, спустившись по лестнице. Я могу подождать.
И посмотрел на меня выжидающе. Я решил лишний раз не искушать судьбу и сделал вид, что поверил.
— Готов тебя выслушать, — сказал двойник. — Однако я не представился. Мое имя Конан Канах, родом происходящий из Киммерии. С тобой я впервые встретился двенадцатым днем второй летней луны 1273 года…
А дальше, не обращая внимания на мои вытаращенные глаза, самозванец быстро перечислил несколько самых незначительных, но запомнившихся моментов нашего с киммерийцем путешествия из Султанапура в Бельверус, случившегося пятнадцать лет назад. Кроме меня и Конана, никто не мог знать о таких подробностях…
Но он не может быть Конаном! Ладно, попытаюсь разобраться в этой головоломке.
Поэтому я задал четвертый и самый важный вопрос:
— А теперь расскажи-ка мне, друг любезный, кто ты такой на самом деле?
— Неважно, — отмахнулся поддельный король. — Человек. Умный человек. Тот, кто желает вашему миру только хорошего.
«Подождите… — обожгла меня мысль. — А почему он говорит о Хайбории, как о чужом мире? „Вашему“? Либо он слишком задирает нос, либо…»
Я поднялся, держа в руке бокал, прошелся по паркету оружейной комнаты от стены к стене и, наконец, поднял глаза на двойника.
— Я знаю, что ты не настоящий король Аквилонии, — без обиняков начал я. — Но точно так же знаю, что не смогу убедить в этом других людей. Каким-то невероятным образом ты принял облик настоящего Конана, получил его память и знания… — двойник согласно кивал. — Но ты в этом случае прекрасно знаешь, кто я такой. Не скрою, я отношусь к тебе с настороженностью, если не сказать — с опаской. Поэтому-то и известил немедийское посольство, что отправляюсь в устроенную тобой мышеловку.
— Какую мышеловку? — можно было посчитать, что двойник непритворно возмутился моими словам. Будто сам Конан. — Я знал, что ты придешь. Все-таки Ринга находится во дворце, да и Халька бросить на произвол судьбы вы бы не смогли. А кстати, где же… — он усмехнулся. — Человек, как две капли воды похожий на короля Конана?
— Не знаю, — отрезал я.