У дворца носилки принцессы остановились, и девушка в сопровождении двенадцати придворных дам поднялась по крутой лестнице. Все знаки внимания Астин принимала спокойно, как нечто само собой разумеющееся. Ее не смущало ни великолепие дворца, ни его многолюдье. Она медленно шла по широкому коридору, образованному несколькими рядами придворных, и ласково улыбалась, кивая в обе стороны: всем и никому. В конце этой живой аллеи ее ждал король.
Почти у самого входа в тронный зал, справа от двери, на почетном месте, принадлежавшем только герцогиням крови, стояла прямая и напряженная, как струна, Зейнаб. Казалось, она окаменела, но, когда Астин была почти возле нее, фаррадка неожиданно выступила вперед. По рядам собравшихся пробежал тревожный шепот. Заминка грозила скандалом.
Принцесса ни на миг не замедлила шага. Выражение ее лица не изменилось. Она задела Зейнаб плечом, но даже не вздрогнула, словно перед ней была ваза или подставка для масляной лампы. Остановившись в нескольких шагах от короля, Астин присела перед ним в глубоком реверансе, почти касаясь одним коленом пола.
- Я счастлив приветствовать вас в Лотеане, - сказал Арвен заученную фразу. Его глаза улыбались гостье. - Фрейлины проводят вас в ваши покои.
- Насколько я помню, королевам Арелата принадлежит левое крыло дворца, - ответила Астин. - Надеюсь, к свадьбе оно будет готово. А пока я поживу в комнатах, которые всегда занимают принцы Орнейские. И настоятельно прошу вас, сир, - добавила она, понизив голос до театрального шепота, так, что ее слова были слышны даже тем, кто жался в последних рядах, - не позволяйте женщинам из Лебединого сада покидать пределы кольца и смешиваться с придворными дамами.
Принцесса вновь склонилась в глубочайшем реверансе и вплыла в зал, так и светясь чувством собственного достоинства.
Арвен сознавал, что его снова макнули головой в грязь. Он в сердцах повернулся к своим приближенным, но прочел на их лицах только полное одобрение.
- Наконец-то ты привез настоящую королеву, - шепнул ему Раймон. - Она живо наведет порядок при дворе.
- Боюсь, что после этого я не смогу здесь жить, - закусил губу норлунг.
Глава 12.
Арвен стоял на вершине башни и мрачно наблюдал, как последний отряд фомарионских рыцарей покидает город через северо-западные ворота. С реки дул пронизывающе-холодный ветер, небо готовилось разразиться дождем, и на душе короля было ненастно. В столице остались только вёльфюнгский гарнизон и преданные, но немногочисленные драгуны Палантида. Ах, как он не хотел совать голову в эту петлю! Как пытался убедить Совет!
Позавчера с запыленным и измученным курьером пришло письмо от Горма Кольцо, командующего войсками на Стене: его армия крепко завязла в болотах у реки Теплой и не могла снять ни одного полка с границы. А между тем еще двенадцать варварских родов неожиданно вторглись с севера, предавая все на своем пути огню и разрушению. Горм в таких красках живописал ужасы нашествия, что все члены Королевского Совета разом потребовали перебросить войска с беотийской границы и из центральных гарнизонов к истоку Теплой, где шла резня.
- Это безумие! - в один голос выдохнули Палантид и Раймон, когда Арвен сообщил им решение Совета.
- Я знаю, - кивнул король, - но мы не можем оставить их без помощи.
- Я завтра уезжаю, - с досадой воскликнул герцог. - И не смогу, в случае чего, поддержать тебя людьми!
- Неужели они думают, что моих драгун довольно, чтоб заткнуть все дыры? - возмущался Палантид.
Арвен покачал головой.
- Решение принято. Я не могу его отменить, - король закусил губу, даже если бы хотел.
Прошло три недели. От войск не было никаких известий. Львиный Зев послал уже четырех гонцов, но все они канули, словно в омут. Короля терзали сомнения. В городе было неспокойно. Полным ходом шли приготовления к свадьбе, но даже в их торопливости замечалось больше тревоги, чем торжества.
По мере того как приближался день бракосочетания, Астин становилась все холоднее и отчужденнее. Как все девушки, она боялась не венца, а ложа. Львиный Зев мучился от одиночества: Палантид с ног сбился, стараясь подкрепить своими драгунами и городским ополчением хоть часть вёльфюнгских постов; с Магнусом король не хотел разговаривать после приснопамятного Совета, где канцлер разорялся больше всех; Зейнаб со времени ссоры избегала мужа, но, что еще хуже - всячески старалась помешать ему видеть малыша - то Бран спал, то гулял с няньками где-то в саду. У самого короля дел было невпроворот, но они не заглушали постоянно нараставшей тоски.
Поэтому, когда однажды вечером дверь в его комнату чуть приоткрылась и за ней мелькнуло узкое лицо фаррадки, Арвен был рад. Он сделал ей знак войти, и наложница с разбегу кинулась к его ногам.
- О, господин мой! Я не могу больше, - зашептала она, порывисто обнимая его колени. - Я истосковалась по тебе. Каждая капля моей крови ноет от любви. Прости меня!
Король наклонился и взял в ладони ее дрожавшее от волнения лицо.
- Зейнаб, милая, я не сержусь, - он до глубины души был тронут ее словами. - Мне плохо без тебя, - норлунг вздохнул. - Нам нельзя жить во вражде. У нас сын.
- Ты не отказываешься от него?
Львиный Зев безнадежно махнул рукой. Он сотни раз объяснял ей, что сделает Брана герцогом, подарит ему Гэльское побережье, женит на принцессе... И довольно об этом!
- Я пришла не за тем, чтоб говорить о ребенке, - легкая смуглая рука Зенобии легла Арвену на грудь, другая скользнула под одежду.
- Ты помнишь, как мы...
Он не дал ей договорить.
- Я еще не лишился памяти, - волна нежности захлестывала норлунга.
Через час Арвен попросил:
- Принеси мне вина.
Лунное тело Зейнаб выскользнуло из-под одеяла. Она прошла к столу, в темноте долго возилась, ища кубок, наливая, взбалтывая зачем-то.
- Пей, - тихо прошептала наложница. - Ты сегодня был непревзойден. Или я слишком скучала?
Арвен засмеялся.
- Пей без остатка.
Последние слова он слышал уже сквозь сон. Тяжелый и душный, как обморок.
- Что ты мне налила? - простонал норлунг.
- Герцогство, Гэльское побережье, - голос Зейнаб звучал безжалостно, - и еще многое-многое другое, что может дать сыну смерть короля-отца.