Принцесса тихо опустилась рядом на бревно и взяла обеими руками его большую грубую ладонь. И тут короля прорвало:
- Астин, - горестно сказал он, - с Озарик нам не выбраться.
- Тебя это не должно беспокоить, - прошептала девушка. - Завтра утром ты пойдешь один.
Арвен удивленно уставился на нее.
- Мы с Озарик попробуем вернуться к деревне, - продолжала хозяйка Орнея. - Первый же беотийский патруль отвезет нас обратно в столицу. Я думаю, что король Хаген...
- Первый же беотийский патруль изнасилует вас и не станет разбираться, кто вы такие, - оборвал ее Львиный Зев. Он хотел сказать что-то еще, но замолк, подняв палец.
Где-то за соседним деревом вспорхнула разбуженная птица, слабый предупреждающий ветерок прошел по траве.
Рука короля легла на рукоятку меча. Краем глаза он заметил, что принцесса потянула из костра тлевшую ветку. Оба замерли.
Кусты дрока на краю поляны зашевелились, и к огню вышел высокий седой старик в сером плаще.
- Прошу вас, не опасайтесь меня, - сказал он, глядя на приготовившихся к обороне путников. - Я Локер, отшельник, живу в этом лесу.
Арвен смотрел на него, не говоря ни слова, и странный гость заметно смутился.
- Я услышал, как кричит ребенок, - поспешно продолжал он, - и пришел посмотреть, не нужна ли какая-нибудь помощь.
- Нет, - холодно отрезал Львиный Зев. - Очень жаль, что вы, достопочтенный отец, не остались сегодня ночью дома, - король встал, вытягивая меч. - Я не привык поднимать руку на людей вашего возраста, но, видите ли, нам совсем не нужны встречи...
- Арвен, - спутница вцепилась в локоть норлунга, - может быть, этот человек не хотел ничего плохого? Может быть, он поможет нам?
Старик, отступивший было в испуге назад, снова сделал шаг к огню.
- Моя хижина здесь недалеко, - сказал он. - Я выполняю обет помощи всем путникам. Позвольте мне оказать вам гостеприимство, в котором вы так нуждаетесь. - Отшельник бросил тревожный взгляд в сторону спящей Озарик. У меня есть козы. Вашей роженице нужно молоко.
Повисла долгая пауза.
- Хорошо, - наконец выговорил Арвен, засовывая меч обратно за пояс. Пойдем. Но имей в виду, старик, - норлунг помедлил, - если ты нас обманешь, я успею перерезать тебе горло.
Глава 3.
Пустынные безлесные земли Гандвика - Колдовского залива - были покрыты холмами. Предания утверждали, что именно в них скрылся угрюмый маленький народец, когда племена беотийцев пришли сюда с севера. Пролетая над болотами и лишенными скота выгонами, Хаген думал, что трудно представить себе места бесприютнее. Только кое-где на высоких сухих взгорьях поднимались к небу дубовые деревья, щедро увитые омелой.
Тонкая серебряная нить тянулась за королем, связывая его душу с неподвижным телом, оставшимся в Лотеане. Она была бесконечно длинной и бесконечно прочной, но больше всего на свете Хаген боялся порвать ее. Всякий раз, когда нить задевала за верхушки деревьев или в ней запутывалась пролетавшая птица, владыка Плаймара испытывал адскую боль.
Внизу тянулись бескрайние топи и пустоши. Ни дорог, ни деревень, ни даже одиноких хижин не проплывало перед глазами короля. Лишь иногда бессмысленные нагромождения камней, напоминавшие разрушенные лабиринты, казались Хагену творением человеческих рук. В остальном же край выглядел совершенно безлюдным.
Если бы Хаген не знал, что его предки в течение нескольких веков сгоняли сюда странных низкорослых жителей древнего Беота, он подумал бы, что побережье вымерло. Но, к несчастью, это было не так. Фейры, как назывался малый народец из-под холмов, жили в глубоких пещерах и ходили неведомыми тропами.
Они поднимались наверх лишь два раза в год в дни солнцестояний, и тогда перепуганные беотийские матери подальше прятали своих детей, а девушки не покидали дома. Впрочем, люди на побережье пропадали часто.
Странные это были места. Случалось целые деревни уходили под землю и над ними смыкались плотные белые пески. Хагена передернуло. Далеко под ним виднелись обугленные остатки форта Норикум. Тесные деревянные укрепления были разрушены лишь недавно, но сверху казалось, что по черным от золы доскам уже прошли бесчисленные дожди времени.
Всего несколько крепостей охраняли этот край от норлунгских набегов. Небольшого гарнизона всегда хватало. Но в один прекрасный день, а вернее, ночь, в самом начале лета, все четыре цитадели разом были вырезаны. Никто не ломал ворота и не осаждал стен. Командиры карательных отрядов, сразу же посланных на побережье, рассказывали, вернувшись в Плаймар, что укрепления остались целы. Все выглядело так, будто кто-то изнутри проник в спящие крепости и обезглавил их защитников.
Ни одна вещь не была тронута, но полы арсенальных залов и казарм покрывала высохшая к тому времени кровь. Судя по бурому ободку на стенах, в первые дни она доходила до щиколоток. Казалось, неведомый враг особенно заботился о том, чтобы вся кровь жертв могла свободно вытечь. Обычным образом были убиты только часовые. Тела остальных оказались привязанными в казармах. Создавалось впечатление, что воины еще не были мертвы, когда им вскрывали вены. Более того, их жизнь старательно поддерживали, время от времени перевязывая раны на руках и ногах.
Ужас охватывал всех, кто слушал эти рассказы. Никто не оказал сопротивления карательному отряду. Жители в страхе бежали из своих деревень, бросаясь на встречу рыцарям с призывами о помощи. "Фейры, это фейры! - кричали крестьяне. - Они выходят на свет! Слышите, как гудят камни!" Под ногами лошадей гулко пульсировала земля, и животные фыркали, отказываясь идти дальше.
Однообразные картины выгоревших пустошей и болотистых низин начали уже утомлять короля. Наконец вдалеке обозначились широкие кроны деревьев, и Хаген повернул к ним. Ему казалось, что серебряная нить натянута до предела, он больше не мог выматывать ее из своего призрачного тела. С каждым новым витком оно становилось все тоньше и прозрачнее. Король с ужасом смотрел на свои руки, через которые были видны деревья внизу.
Сумерки путались среди ветвей. Глубокие сырые тени уже легли между дубами, чьи могучие стволы, словно в торжественном шествии, застыли на холмах. У их подножия лежала просторная долина, в центре которой черным пугающим кольцом стояли грубо обтесанные камни. Вокруг них, сколько хватало глаз, вспыхивали злобные красные огоньки маленьких костров.