— Давай выколем тебе глазки! — пошутили ребята и начали гоняться за Ахмедом с сапожным шилом…
Это стало последней каплей. Зареванный Ахмед побежал к отцу в лавку, и, захлебываясь слезами, кричал, что он — сын слепой, и никто более.
— Ничего, Ахмед, — сказал Фатих, — пройдет время, в Львив приедет доктор, который вылечит маму. Он протрет ей глаза целебным раствором из заморских трав, и она будет видеть!
Фатих сам не знал, откуда в его голове появилась эта мысль. И еще долго он рассказывал Ахмеду об этом выдуманном докторе, который скоро приедет из темного леса за дальними горами, который лечил самого короля и важных панов, и султана с женами.
Фантастический лекарь этот существовал лишь в воображении Фатиха, он просто утешал плачущего сына, не догадываясь, что затем все воплотится в явь. Маленький Ахмед тем зимним утром побежал по Поганско-Сарацинской, чтобы проверить застыла ли за ночь налитая им ледяная горка. Улицы Львива, особенно в кривой нехристианской части, дыбились непокорными змеями, создавая немало удобных для катания спусков. Один из них находился в конце Поганки, и вел в низкое, на зиму замерзающее, болотце. Если вечером залить спуск водой, то ночные морозы превратят его в изумительно гладкую горку, с которой лететь — сплошное удовольствие.
Добежав до горки, Ахмед увидел, что снизу, со стороны болотца, навстречу ему идет какой-то странный человек, в пушистой лисьей шапке, но босой и раздетый вплоть до длинного холстяного балахона. За спиной незнакомец нес заплатанный мешок. Ахмед даже помахал ему рукой, но тот все приближался и приближался. Увидев мальчишку, знахарь Якуб обрадовался. У детей всегда выведаешь, кому надо помочь, расскажут все, только умей слушать. Якуб заговорил Ахмеду зубы, наплел с три короба той чуши, которую нередко плетут взрослые, чтобы дети выполнили их неприятные требования. Он назвал себя волшебником, а, узнав, что турчонок живет в доме, чья стена примыкает к еврейскому гетто, заулыбался. Якуб плохо помнил львиный город, поэтому заплутал, попав немного не туда. Мальчишка подскажет мне, как перелезть через стену, прикинул Якуб, а уж там я свой. Услышав, что Якуб волшебник, Ахмед испугался.
Но тотчас же он подумал, что волшебник наверняка сумеет исцелить маму. И… рассказал все, что знал. Знахарь призадумался. Если Ясмина родилась зрячей, ослепла из-за искр, попавших ей в глаза при пожаре много лет назад, то почему бы не попробовать мои глазные капли? По крайней мере, они ей не навредят, а вернется ли зрение — зависит не только от меня.
— Пойдем, мальчик, к твоей маме — уверенно произнес Якуб, — я постараюсь ей помочь.
… Ясмина, ни на что особо не рассчитывая — столько докторов пытались лечить ее глаза! — купила у странника флакончик с каплями, и, записав, когда следует закапывать их, обещала это исполнить. Ахмед проводил Якуба до арки, ведущей в дворик Староеврейской улицы, и с тех пор его больше не встречал. Ясмина аккуратно закапывала капли, полагая, наверное, что сыну попался бродячий шарлатан, всучивший флакончик с обычной водой.
Якуб так и не узнал, что красивая турчанка, которой он дал флакон с глазными каплями, стала видеть. Ясмина прозрела внезапно, сама того никак не ожидая. Вечером, неся свечу, она заметила, что видит неяркий свет.
Это ее очень изумило: в глазах всегда царила чернота. Подумав, что она заболевает и этот свет мерещится, Ясмина легла спать. Фатиха в те дни дома не оказалось — он уехал в Краков за товарами для лавки.
Но наутро свет не исчез. Так продолжалось несколько дней подряд, с каждым днем чернота все убавлялась, а свет, наоборот, прибавлялся. К возвращению Фатиха она уже различала контуры предметов. Ясмина призналась, что слепота ее медленно тает, словно снег на ярком мартовском солнце, и она понимает, где черное, где белое. Фатих поразился. Визит странного человека в лисьей шапке, говорившего по-польски, вмиг напомнил ему выдуманные для сына «утешалки». Фатих тщательно изучил надпись на флакончике с каплями, понюхал его, а затем пошел к герру Брауну, владельцу аптеки «Под серебряным оленем». Он, тайный помощник львовских алхимиков, должен знать все лечебные капли, снадобья и эликсиры, решил турок. Однако герр Браун — даром что отличный фармацевт, учившийся не один год — ничего ему не объяснил.
— Это травы, родниковая вода. — развел руками немец, — шарлатанством не назовешь, но и от медицинской науки далеко. Лучше б вы ее в Неметчину свозили.