Видите ли, человек имеет право мечтать. Три недели могут стать лишь началом, а потом события будут развиваться, мир раскроется, словно очищенный и разделенный на дольки апельсин. Молодой всадник может лежать ночью на попоне и смотреть вверх на яркие звезды, которым поклоняются последователи Ашара. Может воображать, как прорубается сквозь ряды неверных, чтобы спасти самого Капитана от опасности и гибели, как в разгар сражения его замечает сам Родриго, а потом, после победы, он пьет неразбавленное вино рядом с Капитаном и его уважают и дружески приветствуют остальные воины отряда.
Юноша имеет право мечтать, не так ли?
Для Альвара проблема заключалась в том, что такие радостные картины постепенно, под влиянием почти полной ночной тишины или длинных, тяжелых дневных переездов под солнцем бога, уступали место ярким, мучительным воспоминаниям о том, что случилось в то утро, когда они выдвинулись из Эстерена. Особенно воспоминаниям о той минуте, когда юный Альвар де Пеллино, гордость и радость своих родителей и трех сестер, выбрал совершенно неудачное место, чтобы расстегнуть штаны и помочиться, перед тем как отряд сядет на коней.
Это ведь было абсолютно разумным поступком перед дорогой.
Они собрались на рассвете в недавно пристроенном к дворцу в Эстерене дворе. Альвар, у которого голова кружилась от волнения и одновременно от усилий его скрыть, пытался казаться как можно более равнодушным. Он не был по характеру застенчивым или робким юношей, но даже сейчас, в самый момент отъезда, в глубине души боялся, мучимый дурным предчувствием, что если его кто-нибудь заметит – например, Лайн Нунес, старый боевой товарищ Капитана, – то объявит присутствие здесь Альвара явной ошибкой, и его оставят в городе. Разумеется, у него не будет другого выхода, кроме как убить себя, если подобное произойдет.
В закрытом пространстве двора собрались пятьдесят человек со своими лошадьми и навьюченными мулами, поэтому не выделяться в этой сутолоке было нетрудно. Во дворе царила прохлада; это могло обмануть чужого на полуострове человека, например наемника из Фериереса или Валески. Но Альвар знал, что позднее станет очень жарко. Летом всегда жарко. Было шумно, люди сновали туда-сюда с досками, инструментами, катили тачки с кирпичами: король Рамиро расширял свой дворец.
Альвар в двадцатый раз проверил седло и седельные сумки, он старательно избегал встречаться с кем-либо глазами. Он пытался казаться старше своих лет, создать впечатление, будто на него навевает скуку столь заурядный поход, как этот. Но у него хватало ума усомниться, что он может кого-нибудь провести.
Неожиданно во дворе появился граф Гонзалес де Рада, облаченный в красно-черные одежды – даже на рассвете среди лошадей, – и Альвар почувствовал, как его лихорадочное возбуждение возрастает еще больше. Он никогда прежде не видел министра Вальедо так близко. В отряде Родриго внезапно на мгновение воцарилась тишина, а когда суета сборов возобновилась, ее качество слегка изменилось. Альвар ощутил, как в нем шевельнулось неизбежное любопытство, и попытался сурово его подавить.
Он видел, как переглянулись Капитан и Лайн Нунес, заметив появление графа. Родриго отошел немного в сторону от остальных и стал ждать человека, который сменил его на посту министра после коронации короля Рамиро. Адъютанты графа по его приказу остановились, и Гонзалес де Рада приблизился к Капитану один. Он широко улыбался. А Капитан, как заметил Альвар, нет. Стоявший за спиной Родриго Лайн Нунес вдруг отвернулся и демонстративно сплюнул в пыль двора.
Тут Альвар решил, что было бы неприлично наблюдать за ними и дальше, пусть даже краем глаза, как все остальные, делавшие вид, что занимаются своими конями и поклажей. Он твердо сказал себе, что всадника Джада не должны заботить слова и дела больших людей. Альвар благоразумно повернулся спиной к намечающемуся столкновению и пошел в угол двора, чтобы заняться собственным неотложным делом в укромном месте, за фургоном с сеном.
Почему граф Гонзалес де Рада и сэр Родриго Бельмонте предпочли через минуту отойти вместе в тень этого же самого фургона, для Альвара де Пеллино навсегда осталось самой таинственной загадкой в созданном Джадом мире.
Эти два человека, как было известно во всех трех королевствах джадитов Эспераньи, не питали любви друг к другу. Даже самые молодые воины, только что вступившие в армию короля, слышали кое-что из придворных сплетен. Историю о том, как Родриго Бельмонте на коронации короля Рамиро потребовал, чтобы новый король поклялся в непричастности к смерти своего брата, и только после этого согласился принести клятву верности, знал каждый из них. Она была частью легенды о Капитане.