Он еще секунду молча сидел на коне, потом сказал:
– Дай мальчику твой меч, Альвар. С этим мы мириться не можем. Только не в деревне, которую вальедцы обязаны защищать.
«А где бы вы могли с этим смириться?» – хотелось спросить Джеане, но она промолчала. Ей вдруг стало страшно.
– Этот человек – мой родственник, – резко произнес Гарсия де Рада, прижимая клочок грязной ткани к кровоточащей щеке. – Его зовут Паразор де Рада. Родственник министра, Бельмонте. Ты помнишь, кто…
– Замолчи или я убью тебя!
Родриго Бельмонте в первый раз повысил голос, и не только Гарсия де Рада содрогнулся, услышав его. Джеана снова взглянула в лицо человеку, которого называли Капитаном, а потом отвела глаза. Ее ярость утихла, остались лишь горе и приступы тошноты.
Молодой солдат, Альвар, послушно подошел к мальчику, который все еще стоял на коленях рядом с ней, обнимая уже обеих сестер. Альвар протянул ему меч рукоятью вперед. Мальчик Зири посмотрел мимо Джеаны на Родриго Бельмонте, возвышающегося над ним на черном коне.
– Ты имеешь на это право. Я даю его тебе при свидетелях.
Мальчик медленно встал и медленно взял меч. Юноша по имени Альвар был так же бледен, как Зири. И Джеана поняла, что сегодня ночью он впервые ощутил вкус битвы. На лезвии меча осталась кровь.
– Подумай, что ты делаешь, Бельмонте! – внезапно хрипло крикнул человек в красной рубашке и сапогах. – Такие вещи случаются во время войны, во время набега. Не делай вид, будто твои собственные люди…
– Войны? – В голосе Родриго звучала ярость. – Какой войны? Кто с кем воюет? Кто приказал совершить этот набег? Скажи мне!
Несколько долгих мгновений человек молчал.
– Мой родственник, Гарсия, – в конце концов ответил он.
– Его должность при дворе? Его полномочия? Причины?
Ответа не последовало. Вокруг раздавались треск и шипение пожаров, и от пылающих домов исходил мрачный, жуткий свет, затмевающий звезды и даже луны. Теперь Джеана слышала рыдания, пронзительные звуки горя, доносящиеся из теней по краям пламени.
– Да простит тебя Джад и найдет для твоей души место в Его свете, – произнес Родриго Бельмонте, глядя на человека в красной рубашке. Его голос теперь звучал совсем по-другому.
Зири в последний раз поднял на него глаза, услышав это, и, очевидно, увидел то, что ему было необходимо. Он повернулся, шагнул вперед, сжимая в руках непривычный меч.
«Он никогда в жизни не держал оружия», – подумала Джеана. Ей хотелось закрыть глаза, но что-то не позволяло ей это сделать. Человек в красной рубашке не пытался убежать. В тот момент она приняла это за мужество, но позже решила, что он, наверное, был слишком изумлен происходящим, чтобы реагировать. Такого просто не могло произойти с благородными господами, играющими в свои игры в сельской местности.
Зири ибн Арам сделал два твердых шага вперед и вонзил одолженный ему клинок – неловко, но решительно – прямо в сердце человека, убившего его отца и мать. Тот страшно вскрикнул, когда лезвие вошло в него.
Джеана слишком поздно вспомнила о девочках. Ей следовало заставить их отвернуться, зажать им уши. Они обе смотрели. Они больше не плакали. Она опустилась на колени и прижала их к себе.
«Это я виновата в его смерти», – подумала Джеана. Теперь, когда ярость перестала двигать ею, это была ужасающая мысль. Внезапно она осознала, что находится здесь, за стенами Фезаны, чтобы стать причиной еще одной смерти.
– Теперь я их уведу, доктор.
Она подняла взгляд и увидела рядом с собой этого мальчика, Зири. Он уже вернул меч Альвару. Его глаза ничего не выражали. Поможет ли ему то, что он отомстил, потом, позднее? Она не могла не задуматься об этом.
Она отпустила девочек и смотрела, как брат уводит их прочь. Она не знала, куда они направляются среди всех пожарищ. И сомневалась, что он сам это знает. Она осталась стоять на коленях, глядя на Гарсию де Раду.
– Мой родственник был свиньей, – хладнокровно произнес тот, отворачиваясь от убитого и глядя снизу вверх на Родриго Бельмонте. – То, что он сделал, – отвратительно. Хорошо, что мы от него избавились, и то же самое я скажу, когда мы вернемся домой.
Лайн Нунес рассмеялся изумленным, отрывистым смехом. Джеана сама с трудом верила собственным ушам. В глубине души она вынуждена была признать, что у этого человека есть определенное мужество. И все равно он был чудовищем. Чудовищем из сказок, которым матери пугают детей, чтобы те слушались. Но сюда, в Орвилью, это чудовище все же явилось, и дети погибли. Одного из них зарубили мечом еще до того, как он пришел в этот мир.
Она снова оглянулась через плечо и увидела, что Родриго Бельмонте улыбается странной улыбкой, глядя на де Раду. Никого на свете не обнадежило бы выражение его лица.