Воин заколебался, потом подошел к Стелле и долго ее разглядывал.
— То итира нэ!
Он повернулся и величественно направился к своим соплеменникам.
— Уф, я добился отсрочки!
— Что ему от меня было нужно?
— Я ему сказал, что вы измучены, что вы женщина и что такой большой вождь должен сжалиться над женщиной. Он подошел, чтобы проверить, действительно ли вы принадлежите к слабому полу. Ведь на вас мужская одежда, не забывайте!
— Что нам теперь делать? — спросил Гропас.
— Главное, добраться до территории михо. Кстати, именно там находятся ваши месторождения. Если бы я был один, я бы сделал вид, что возвращаюсь, а сам быстрыми переходами обогнул бы владения ихими с востока. Но с вами двумя вряд ли это возможно.
— А что еще нам остается?
— Ничего. Вернуться домой.
— Но их всего двадцать, не больше!
— Да, сегодня. Завтра их может быть пятьдесят или сто!
— Попытаемся обойти их владения, — сказала Стелла.
Он взглянул на нее с любопытством.
— Это будет трудно, мадемуазель. Дьявольски трудно. Придется состязаться в выносливости с охотниками, привыкши ми преследовать дичь по многу дней. Думаете, это вам под силу?
— Я поднималась на Эверест!
— Это не одно и то же. Впрочем, рекомендация неплохая. Можно попробовать, если хотите. К тому же эта уступка с его стороны — оставить нас в покое до завтрашнего утра, — подозрительна. Скорее всего, он ждет подкрепления. Видимо, решил, что с двадцатью воинами ему не удастся так просто нас перебить. Как-никак меня знают даже среди умбуру.
— Вы думаете, за этой уступкой кроется ловушка?
— Боюсь, что так.
— Если нам удастся отсюда выбраться, эта встреча станет гвоздем моего фильма! Света, правда, было маловато, но зато все поймут, что сцена подлинная.
— Вы ее засняли? Каким образом?
Она подняла левую руку. На безымянном пальце у нее был перстень с огромным опалом.
— Внутри перстня микрокамера, производство фирмы Банрвельдт и де Кам, Соединенные Штаты.
— Ясно. Итак, вот что я решил. Мы устроимся вроде бы на ночлег и как следует поедим. Когда стемнеет, сделаем из травы и лишней одежды куклы и положим их вокруг костра. Все вещи бросим, кроме оружия. Лео останется сторожить у костра, словно мы еще здесь. Он нас догонит позднее. Тронемся в путь до восхода луны. Если мы сумеем опередить их на несколько часов, все будет хорошо. Ясно?
— А что, если вызвать Порт-Металл? Они пришлют за нами вертолет и…
— Я солгал, чтобы вас успокоить, мадемуазель. У меня нет передатчика. Даже самый легкий аппарат был бы слишком тяжел. К тому же на этой планете либо чувствуют себя превосходно, либо умирают внезапно, не успев вызвать помощь.
Он долго разговаривал со сверхльвом, терпеливо объясняя, что тому нужно делать.
— Главное, когда они подойдут, ты незаметно побежишь по нашим следам. Незаметно. За нами. И никого не трогать! Не убивать!
Лео был явно недоволен.
— Не злись, мы еще с ними встретимся. Ступай проверь все вокруг.
Темнота была уже полной, непроглядной. Подул свежий ветер, пригибая травы и разгоняя дым. Лео вернулся.
— Вы готовы? Тогда пошли. Я иду первым, вы — за мной, затем Гропас и Тиламбэ. Акоара будет прикрывать нас сзади. Делать все, как я. Не шуметь и не поднимать головы. Если вас ужалит ядовитая гадина, умрите молча!
Он перекинул карабин за спину, встал на четвереньки и скользнул в траву. Стелла последовала его примеру. Довольно скоро она убедилась, что продвигаться таким образом далеко не просто. Ее ружье соскальзывало, путалось в стеблях, и приходилось все время его отбрасывать на спину движением плеча.
— Тихо, чтоб вам!.. — донесся из темноты приглушенный голос. — На Оперной площади в Париже слышно, как вы копошитесь!
Она чуть не прыснула, и страх ее прошел. Но постепенно накапливалась усталость. У нее ломило поясницу, кожа на локтях и коленях была содрана. Один раз она попала рукой во что-то скользкое, копошащееся. Наконец Лапрад выпрямился.
— Можете встать.
Он долго вслушивался в ночь. Там, далеко за складкой местности, красноватый отблеск отмечал то место, где догорал их костер.
Ночь казалась нескончаемой. Луны смутно освещали саванну, однако их обманчивый зыбкий свет ничуть не помогал, а только маскировал препятствия и неровности почвы. Стелла все время спотыкалась, Гропас наталкивался на нее и тихо извинялся. Лишь Лапрад и оба носильщика шагали, как ни в чем не бывало.
Наконец пришел рассвет, а вместе с ним — сырая прохлада. Стелла дрожала в своей легкой одежде, сожалея об оставленном у костра плаще. Едва взошло солнце, Лапрад остановился под первым же деревом и ловко взобрался на него. Стелла привалилась к узловатому стволу, вытянув усталые ноги.