Тераи сразу же узнал явившегося за ним человека, хотя никогда прежде его и не видел: облаченный в черную униформу (почему, черт возьми, все диктаторы или подручные диктаторов, всегда выбирают темные цвета?), он был немного ниже геолога, но, пожалуй, чуть шире в плечах, с бочкообразной грудью и свисающими до коленей узловатыми руками: Горилла Джо, любимый телохранитель Хендерсона, точно такой, каким его не раз описывала Стелла.
— Лапрад?
— Да.
— Следуйте за мной.
Его ввели в маленькую комнату, где за столом, положив перед собой револьвер, сидел другой охранник в черной униформе.
— Нам придется вас обыскать.
— Пожалуйста! У меня нет с собой оружия. Или вы думаете, что я настолько наивен?
Кабина лифта, в которую они затем вошли, была слишком мала для двух мужчин их сложения. Воспользовавшись этой теснотой, Горилла Джо шепнул Тераи:
— Ты смотри тут, без фокусов, иначе я тебя вмиг ухандакаю. Откровенно говоря, давно об этом мечтаю!
— В самом деле? И почему же?
Горилла Джо не ответил.
У кабинета Хендерсона дежурили двое вооруженных охранников. Сам он, стоя спиной к двери, задумчиво смотрел в окно.
— Спасибо, Джо, — сказал он, оборачиваясь. — Оставь нас наедине.
— Но, патрон...
— С каких это пор я должен повторять приказы?
Горилла Джо поник и вышел.
Хендерсону было пятьдесят с небольшим, волосы его поседели, голубые глаза смотрели жестко и холодно. Высокий и худощавый, он уже слегка сутулился. Внезапно черты его лица смягчились, и он улыбнулся широко и открыто: эта обаятельная улыбка сразу напомнила Тераи Стеллу.
— Присаживайтесь, мсье Лапрад. Я как раз собирался послать в вашу гостиницу записку и пригласить вас сюда. Вы курите? Возьмите одну из этих сигар: настоящий гаванский табак, а не продукция гидропонной фермы!
Тераи погрузился в кожаное кресло, скрестил ноги.
— Мы с вами враги, Лапрад, или скорее вы — мой враг, так как это вы объявили войну. Это печально и, быть может, бессмысленно. Чем обязан вашему визиту?
— Полагаю, вы знаете, что я был проводником вашей дочери на Эльдорадо.
— Да, и за это я вам благодарен. Без вас она не сумела бы собрать такой ценный материал, да и вообще вряд ли вернулась оттуда живой. Я ведь даже не догадывался об истинном положении дел, когда отправлял ее туда.
— Стало быть, вы признаёте, что это вы ее туда послали?
Хендерсон улыбнулся.
— Послушайте, Лапрад, какой смысл нам с вами лгать друг другу?
— Она обвела меня вокруг пальца. Впрочем, все было честно. Я хотел бы узнать, что с нею стало, и, если можно, увидеть ее.
Хендерсон резко наклонился вперед:
— Вы ее любите?
— Я? Боже правый, конечно же нет! Мы были всего лишь добрыми друзьями, и я беспокоюсь о ее здоровье...
— С ней все в порядке, точнее — будет в порядке, как только она пройдет весь курс лечения и отдыха. Мне не следовало отправлять ее на это задание, но, как я уже сказал, я даже не догадывался... Когда она вернулась... после всей этой резни в Кинтане... то у нее случился нервный срыв...
Тераи вспомнил, с каким хладнокровием Стелла держалась в ту ужасную ночь. Судя по всему, Нокомбэ был прав. Ее упрятали подальше и использовали собранный ею материал без ее согласия.
— Она выйдет из клиники примерно через неделю. А сейчас, я надеюсь, вы доставите нам удовольствие и пообедаете с нами.
— Я не могу оставаться здесь так долго. Какой там адрес у этой клиники? Пошлю туда ей хотя бы цветы.
Хендерсон замялся всего на долю секунды.
— Это клиника доктора Юкавы... А что, прекрасная идея: цветам, я уверен, она будет рада. Но в данный момент к ней не допускают посетителей, даже меня.
Тераи мысленно усмехнулся. Настаивать не имело смысла. Клиника ММБ была настоящей крепостью.
— Очень жаль, что вы вынуждены улетать так скоро. Но, быть может, мы сможем все уладить? У меня к вам предложение. Как я уже говорил, вы — мой враг, но я вам — отнюдь не враг. Я убежден, что все идет от прискорбного недоразумения, и мы оба лишь выиграем, если покончим с этой враждой. Вы нанесли мне немало могучих ударов, но я до сих пор вас щадил. Вы сорвали мои планы, убили одного из моих лучших агентов...
— Карла Боммерса?
— Да.
— А вы приказали убить моего лучшего друга. Когда я приказал расстрелять Боммерса, я еще не знал этого наверняка — лишь мог об этом догадываться, — но, впрочем, это ничего не меняет...
— К убийству Игрищева я не причастен! Один из моих подчиненных перестарался... Он был за это наказан.