— К счастью, они не нашли ни Земли, ни Тикханы, ни...
— Вероятно, они исчезли раньше. Должно быть, я — последний из действующих Храмов Будущего. Да и мне оставалось недолго, даже если бы ты не пришел. Сколь бы мудрыми и учеными ни были мои хозяева, никто из нас не вечен. Со временем моя власть сошла на нет. Ты и сам ощущал ее, да и то в малой степени, лишь здесь, близ меня. Теперь же она и вовсе исчезла.
Сделав шаг в сторону, Тераи вышел из круга вслед за выпрыгнувшим из него секундою ранее Лео. Действительно, ничто его уже не удерживало. Вскинув карабин к плечу, он выстрелил в алтарь.
— Видишь, ничто уже не может тебя остановить. Ты свободен. Сейчас ты найдешь дверь. Там тоже защитный механизм больше не действует. Ты без труда сможешь войти.
Взобравшись на алтарь, Тераи увидел дверь, которая открылась от первого же его толчка. Слабый луч скользнул перед ним по полу и тут же исчез — защитное поле истощилось. Он вошел в просторный зал, заставленный бесчисленными металлическими блоками. Посреди, на усеченной пирамиде, под прозрачным куполом покоился огромный мозг.
— Да, мы были весьма высокими созданиями, землянин! Возьми свой лазер и прицелься получше, прошу тебя.
И пусть тебя не мучают угрызения совести. Так или иначе, я все равно скоро умру. Отсылка сенсоров в будущее требует невероятного расхода энергии, а ее и так у меня уже оставалось совсем чуть-чуть. Последнюю я истратил на тебя. Так как ты мудр, я знаю, что ты уничтожишь также и электронную аппаратуру. Хотелось бы умереть с надеждой на то, что никакая раса уже никогда не построит подобных Храмов Будущего. Но я не могу предсказывать будущее рас — лишь отдельных их представителей. Целься точнее, и — спасибо!
Тераи нажал на кнопку лазерного пистолета. Раздался глухой взрыв, и зал наполнил жуткий запах горелой плоти. Тогда он принялся яростно хлестать лучом по полам и стенам, плавя металл, пробивая плиты, и так — до тех пор, пока не иссякли все его батареи. Кругом все лежало в руинах. Лео и он будут последними, кто испытал ужас этого зловещего предсказания.
Затем они вышли. Стреляющая головная боль вернулась, и Тераи ускорил шаг. Машинально, словно какой-то автомат, он шел вперед, ведомый одной лишь мыслью: бежать из этого проклятого места, где он узнал свою судьбу. Лео время от времени жалобно постанывал, и эти стенания были настолько ему несвойственны, что в других обстоятельствах Тераи счел бы их даже смешными. Ему крайне смутно запомнился этот долгий переход при свете фонаря, переход, приведший их, часам к десяти вечера, ко входу в пещеру. Там он с трудом собрал немного хвороста и разжег костер, но и это не помогло ему унять дрожь во всем теле. Лев, судя по всему, легче переносил пережитый шок. Тераи уложил его массивную голову к себе на колени.
— Неудивительно, старина, что иухи один за другим бросаются со скалы! Мне предсказали множество приключений, триумфов и горестей. А что бы я делал, если бы в будущем меня ждали одни лишь поражения и скука? Но потому ли они кончали с собой, что подобный конец им предсказывали? Или же такова была их судьба? Насколько свободны были они в этом своем последнем поступке? Могли ли они, зная будущее, его изменить? Но тогда его и не нужно было бы менять и... Нет, я не метафизик! Всего лишь несчастный человек, у которого ужасно болит голова! Если бы они не кончали с собой, Фленг-ши не смог бы предсказать им, что они это сделают, но тогда почему они все же кончали с собой? Что скажешь, Лео? Тебе это еще труднее понять, чем мне? Подожди-ка! Уж не потому ли, что, приходя в Храм Судьбы, они получали знание, толкавшее их на смерть, не потому ли, что они были к этому предрасположены, Фленг-ши и был способен предсказать им скорую смерть? Много я отдал бы, дружище Лео, чтобы все позабыть! Теперь я понимаю, почему старый Мак пил по-черному...
В конце концов он провалился в беспокойный сон. Следующие два дня, словно сомнамбулы, они шли по подземному лабиринту. От сильнейших мигреней Тераи порою бредил, вновь и вновь погружался в свои метафизические размышления, но так и ходил в них по кругу, не находя ответа. Когда они выбрались на свет по ту сторону Барьера, у него все же хватило сил послать призыв о помощи.
— Доктор, он просыпается!
Голос Энн вывел его из оцепенения. Он лежал в своей собственной постели, вокруг стояли Энн, Вертэс, Жюль и Луиджи.
— Где Лео?
Ответом ему было радостное рычание. Оттолкнув Жюля, лев просунул к постели свою могучую голову, и на грудь Лапрада робко легла огромная лапа.