Она показала длинную полосу бледно-зеленой ткани, ловко обернула ею Стеллу несколько раз и закрепила ткань бронзовыми заколками.
— А теперь позвольте мне вас причесать! У вас волосы как красное золото! Здесь ни у кого нет подобных. Но почему они такие короткие?
— Такова наша мода.
— Какая жалость! У вас кожа белая-пребелая, вы такая высокая — почему только господин выбрал не вас, а эту дикарку?
Продолжая болтать, она причесала Стеллу, умастила ее лицо нежным кремом с легким запахом горького миндаля.
— Ну вот! Теперь вы прекраснее жены самого императора!
Стелла посмотрела в зеркало. Живописные складки подчеркивали стройность ее фигуры, волосы были уложены гордым венцом, и она вынуждена была признать, что в таком виде имела бы успех на любом приеме даже в Нью-Йорке. Сика надела ей на шею колье из зеленых камней, в которых Стелла с изумлением узнала грубо ограненные, но великолепные изумруды.
— Это подарок господина.
— Я не могу его принять! На Земле эти камни стоят целое состояние!
— И здесь тоже, но господин очень богат.
— Вы готовы, Стелла? — пророкотал за дверью голос Тераи.
— Да, войдите!
Он восхищенно присвистнул и поклонился.
— Приветствую вас, принцесса варварской страны!
— Спасибо, но я не могу принять ваш подарок.
— Вы мне за него ничего не должны...
— Но это безумие...
— Полноте! У меня таких камушков десятки кило. Повезло, что тут скажешь. Три года назад в горах Кхунава наткнулся на фантастическую залежь! Жаль только, что у здешних мастеров нет нужных приспособлений, чтобы как следует их отшлифовать. Но вам это сделают в Нью-Йорке ювелиры фирмы «Леви и Джейкобсон». Ладно, пойдемте обедать. А потом мне нужно будет с вами поговорить.
Тераи разложил на столе карту Кинтана.
— Смотрите, Стелла, город поразительно удобен для обороны: между петлей Ируандики и рекой Комара, которая впадает в Ируандику ниже города, местность образует округлую возвышенность; на ней и стоит Кинтан. Самую высокую точку занимает императорский дворец. В узком проходе между обеими реками второй холм, вернее — гряда Храту, вытянутая с юго-юго-востока на северо-северо-запад, почти полностью преграждает подступы. Внешние укрепления идут по берегам рек и по краю этой гряды. Ее вершина выровнена и служит плацем для военных парадов. На южной стороне плаца стоит древний храм богини Беельбы. Мой дом находится здесь, у подножия западного склона гряды.
— Вы сами построили такой пышный дворец?
— Нет, я купил его у принца Софана, племянника старого императора. Как видите, Кинтан легко оборонять. Кеноиты, или кеноабы, как они сами себя называют, парадоксальный народ: у них великолепная армия, хорошо обученная, хорошо вооруженная, с прекрасными офицерами и военными инженерами, но воины они аховые! В основном это нация торговцев, земледельцев и ремесленников.
— Каково их общественное устройство?
— Классическое. Император, затем знать, вернее — вожди, потому что у них нет родовой знати, далее — жрецы, торговцы, солдаты, ремесленники, земледельцы и, наконец, рабы. Я перечисляю всех по нисходящей.
— А религия?
— Умеренный политеизм. Много богов, но только два важных: небесный бог Клон, повелитель молний, ветра, дождя и тому подобного, и Беельба, богиня земли, вод и плодородия, как животного, так и растительного. Разумеется, жрецы обоих божеств не жалуют друг друга. Я подозреваю, что корни вражды уходят в далекое прошлое, когда происходило слияние древней туземной религии с религией воинственных завоевателей, но это было очень давно. Я в хороших отношениях, вернее — был в хороших отношениях, с обоими кланами. Но, похоже, среди последователей Беельбы начались волнения. Должно быть, это они убили старого императора, чтобы возвести на трон его племянника Ойготана, брата Софана, построившего дом, в котором мы сейчас находимся. Я знаю Ойготана, и он мне не нравится. Наконец, самое скверное: кажется, эти беельбаисты реформировали свой культ, возродив кровавые жертвоприношения. Это меня беспокоит. Это так не вяжется с нынешним кеноитским духом, что я почти уверен: здесь не обошлось без влияния извне!
— Что вы хотите этим сказать?
— В прошлом году после моего отъезда начались первые жертвоприношения — человеческие! Словно нарочно выбор пал на семьи приверженцев прежней, мирной политики убитого императора. И эта реформа древнего культа сопровождалась чудесами, по словам Офти-Тики. Что до меня, то я не верю ни в какие чудеса, кроме тех, которые возможны благодаря прогрессивной технике.