Мне удалось проскользнуть между щупальцами, ухватиться за одно из них. Боль от ожога была ошеломляющая, но я повис на гидре всем телом; она метнула жало в Мартину, промахнулась от моего толчка и расщепила роговое острие о скалу. Прижавшись к боку гидры, я кромсал ее финкой. Что было после, я уже плохо помню. Помню свою нарастающую ярость, помню лохмотья омерзительного мяса, хлещущие меня по лицу, потом почему-то земля ушла у меня из-под ног, падение, удар – все.
Очнулся я уже в постели в доме дяди. Надо мной хлопотали Массакр и мой брат. Руки мои покраснели, вздулись, левую сторону лица, казалось, кололи бесчисленные иглы.
– Как Мартина? – прошептал я.
– С ней все в порядке, – ответил Массакр. – Легкое нервное потрясение. Я дал ей снотворное.
– А со мной?
– Ожоги, вывих левого плеча. Вам повезло. Гидра отбросила вас метров на десять – и ни единого серьезного ушиба, если не считать плеча! Кусты смягчили удар. Плечо я вам вправил, пока вы были без сознания, это вас и привело в себя. Недельки две придется теперь полежать.
– Целых две недели? У меня столько дел! Я только что нашел железную руду…
Страшная боль свела мне руки.
– Скажите, доктор, у вас ничего нет против этого яда?
Жжет просто невыносимо.
– Минут через пять будет легче: я положил успокаивающую мазь.
Дверь распахнулась настежь, и в комнату ворвался
Мишель. Он бросился ко мне, но, увидев мои забинтованные руки, остановился.
– Доктор, что с ним?
– Пустяки!
– Ах, старина, старина! Если бы не ты, моей сестры уже не было бы…
– А ты что хотел, чтобы я позволил летающей пиявке сожрать нас только потому, что пиявка ошиблась в выборе пищи? – пытался я пошутить. – Кстати, она мертва?
– Мертва? Это не то слово! Ведь ты искромсал ее на ремни! Дружище, не знаю, как мне тебя благодарить…
– Не тревожься! На этой планете у тебя еще будет возможность оказать мне подобную же услугу.
– А теперь дайте больному уснуть! – прервал нас Массакр. – Сейчас его начнет лихорадить.
Все покорно направились к выходу. Когда Мишель был уже в дверях, я попросил его прислать ко мне завтра
Бельтера.
Вскоре я забылся беспокойным сном, который продолжался несколько часов. Проснулся я совершенно обессиленный, но зато без малейших признаков лихорадки.
Потом опять мирно заснул и проспал почти до следующего полудня. Лицо и руки болели уже куда меньше. Рядом с моей кроватью на стуле, согнувшись вдвое, спал Мишель.
– Он не отходил от тебя всю ночь, – сказал мой брат, появляясь в дверях. – Как самочувствие?
– Лучше, гораздо лучше! Как ты думаешь, когда я смогу встать?
– Массакр сказал, что через два-три дня, если приступ не повторится.
Внезапно из-за его спины выскользнула Мартина с подносом, на котором стоял фыркающий кофейник.
– Завтрак для Геркулеса! Доктор разрешил.
Она поставила поднос, помогла мне сесть, подсунув за спину подушки, и быстрым поцелуем коснулась моего лба.
– Вот вам награда, пусть хоть маленькая! Подумать только: если бы не вы, я бы сейчас была бесформенным трупом. Бр-р!
Она тронула Мишеля за плечо.
– Вставай, братец! Тебя ждет Луи.
Мишель, позевывая, встал, осведомился, как я себя чувствую, и ушел вместе с Полем.
– Луи тоже обещал сегодня зайти. А теперь, Геркулес, я вас покормлю.
– Почему «Геркулес»?
– Как почему? Сражаться врукопашную с гидрами!..
– А я-то думал, что вы намекаете на мое геркулесово телосложение! – протянул я с деланной обидой.
– Ну, раз вы шутите, значит, скоро поправитесь.
Она накормила меня как ребенка, потом дала чашку кофе.
– Вкусно! – похвалил я.
– Я рада. Я ведь сама готовила. Но если бы вы только знали!. Мне пришлось обратиться за кофе в Совет, представляете? Это считается теперь лекарством!
– Боюсь, придется нам от кофе отвыкать. На Теллусе вряд ли найдутся кофейные деревья. Но это еще полбеды, а вот как быть с сахаром?..