– Мишель, ты слышал? Жми!
– Жму до полного, шестьдесят в час!
– Луи, мы будем в деревне часа через два, – проговорил я в микрофон. – Держитесь!
– Вы так близко? Нам повезло. На моей крыше сидит штуки три, но потолок здесь крепкий. Скверно, что я не могу ни с кем связаться по телефону.
– Ты один?
– Нет, со мной шесть добровольцев и Ида. Она просит передать Бельтеру, чтобы он не беспокоился.
– Где мой дядя?
– Заперся в обсерватории вместе с Менаром, им там ничего не грозит. Твой брат с инженерами в седьмом убежище. У них ручной пулемет, и, похоже, они им неплохо действуют. Мне надо связаться с другими группами.
– Только не выходи из дому!
– Не бойся, не выйду.
Бреффор наклонился из башни и крикнул:
– Тревога! Гидры.
Я взобрался к нему. Примерно в километре впереди нас на высоте пятьсот-шестьсот метров парила плотная стая больших зеленых гидр. Их было около сотни.
– Скорее ракеты, пока они не рассеялись!
Трубы ракетных подставок поднялись по бокам башни.
Нагнувшись, я увидел, что Вандаль и Мартина уже укладывают ракеты на выдвижной лоток с одной стороны, а
Бельтер и Поль – с другой.
– Бреффор, вниз! Наводи ракеты. Я останусь у пулемета.
Я прицелился и скомандовал:
– Огонь!
Трассирующие пули устремились к гидрам, а за ними взвились ракеты, оставляя белые хвосты. Нам повезло: ракеты взорвались в самой середине зеленого облачка, и сверху полетели клочья мяса. На фоне неба казалось, что хлынул черный дождь. Уцелевшие гидры ринулись на нас, и с этого момента стрелял я один. Пока гидры вились вокруг грузовика, мне удалось сбить еще дюжину. Потом, словно сообразив, что мы неуязвимы, они метнулись в сторону и умчались над самой землей.
Без дальнейших происшествий мы добрались до рудника; здесь не было ни души. Через секунду дверь одного убежища приоткрылась, и кто-то помахал нам рукой. Мишель подвел машину вплотную к убежищу; только тогда я узнал мастера Жозефа Амара.
– Где остальные?
– Уехали на поезде. Они переделали его в бронепоезд и взяли все оружие.
– А вы?
– Остался, чтобы вас предупредить. Из Совета звонили, сказали, что вы должны подъехать. Ребята на паровозе придумали брандспойт с кипятком.
– Хорошо, лезьте к нам. Давно они уехали?
– Час назад.
– Вперед, Мишель.
Амар уставился на Взлика вытаращенными глазами.
– А это еще что за гражданин?
– Туземец. Потом все узнаете.
Через десять минут до нас начали доноситься взрывы, и наконец мы увидели деревню. Все окна и двери были забаррикадированы. Гидры сидели на крышах многих домов или совсем низко летали над улицами. Поезд рудника стоял на «вокзале»; стоило какой-нибудь гидре приблизиться к нему, как ее расстреливали из автоматической пушки.
– По местам! Поль – за руль. Мишель и Бреффор – с автоматами. Мартина, Вандаль, подавайте мне ленты.
Бельтер и ты, Амар, будете вторыми номерами при автоматчиках. Взлика уложите в угол, чтобы не мешал. Готовы? Хорошо. Поль, подъезжай к паровозу!
Рудокопы поработали на славу. С помощью бревен, досок и металлических листов они превратили свой поезд в настоящую крепость на колесах. Вокруг него на земле валялось уже около сотни вздувшихся дохлых гидр.
– Черт возьми, каким образом вы столько насбивали? –
крикнул я.
Машинист – это оказался Бирон – прокричал в ответ:
– Сам придумал! Мы их шпарим кипятком. Вот еще пожаловали, сейчас увидите. Погодите стрелять! – крикнул он тем, кто сидел в первом вагоне с двадцатимиллиметровкой.
– Не стрелять, – повторил я, обращаясь к своей команде. Приближалась стая гидр, штук тридцать.
– Когда прикажу, включайте насос, – сказал Бирон своему кочегару и просунул в бойницу шланг с медным наконечником и деревянной ручкой.
– Отведите грузовик!
Чудовища были уже метрах в тридцати и мчались с большой скоростью. Внезапно навстречу им ударила струя кипящей воды и пара, сразу сбив штук двенадцать. Остальные рассеялись. Вслед залаяла пушка из вагона, и мы тоже открыли огонь.
– Видели? – крикнул Бирон. – Проще простого! Мы бы уложили куда больше, сообрази я в первый раз подпустить их поближе. Сплоховал я, а теперь они вроде побаиваются.
– Хороша выдумка, она сбережет нам немало пуль.
Надо будет усовершенствовать ваше изобретение. Я доложу Совету, и, думаю, вам вернут политические права.
Сейчас мы едем в деревню. В каком доме Луи Морьер?