самого начала боялся…
– Зачем же вы тогда это сделали?
– На Эльдорадо есть крылатое существо, Michroraptor ferox, по-местному – билрини. Это настоящий маленький демон! Величиной меньше ладони, он разрушает гнезда других псевдоптиц и своим отравленным клювом убивает животных гораздо крупнее его самого. Но если билрини попадается в клейкую ловушку хищного цветка, я всегда освобождаю его и отпускаю. Он слишком красив, чтобы погибать такой жалкой смертью!
– Значит, вы боитесь моего ядовитого клюва!
– Хм, трудно сказать! Если бы вы таили зло на людей этой планеты, вы бы могли сильно навредить. Но даже если у вас самые лучшие намерения, любая ваша статья, переписанная так, чтобы она понравилась читателям, несомненно принесет эльдорадцам больше вреда, чем пользы.
– По-вашему, все читатели идиоты?
– О нет! Просто отравленные люди. Чтобы они очнулись, ваши газеты должны для начала говорить правду, на которую сейчас читателям наплевать. А затем ваши читатели должны задуматься, к чему они не приучены. Может быть, если взорвать все радио и телестанции, если закрыть все рекламные конторы, они сумеют отличить цивилизацию от кучи бесполезных машин…
– Чтобы вернуться к тому уровню, на котором стоят ваши приятели ихамбэ?
– Да нет же! Но о чем спорить с женщиной Земли? Через три дня мы доплывем до Кинтана, столицы империи
Кено и ее главного порта в устье Ируандики. Там вы увидите – во всяком случае, я на это надеюсь – иную форму культуры Эльдорадо. Она на уровне нашей древней Ассирии, но основана на совсем других моральных принципах.
– Почему вы сказали: «во всяком случае, я надеюсь»?
– Так, до меня дошли странные слухи…
Он снова взялся за весло. Стеллу утомлял однообразный пейзаж: низкие берега с полосами деревьев или кустарника, которые скрывали от глаз саванну и ее животных.
Время от времени черная спина вспарывала воду неподалеку от пироги, и в зависимости от того, чья это была спина, Тераи либо продолжал спокойно грести, либо брался за карабин и выжидал, готовый ко всему. Но на них никто ни разу не напал, и геолог, отложив оружие, снова греб, поглядывая по сторонам.
– Вы не дадите мне на время весло? А то вы меня везете, как китайскую принцессу!…
– О, пожалуйста!
Время пошло вроде быстрее, но скоро руки Стеллы устали, поясницу начало ломить, и она вынуждена была остановиться. Свинцовое небо давило на реку, сливаясь вдали с ее серыми волнами. Пирога, в которой плыла Лаэле с братом, держалась чуть позади, и Стелла бездумно смотрела, как вода мягким веером взлетает из-под их легкого суденышка.
Тераи вполголоса запел печальную песню; мелодия поразила девушку своей красотой. Такое же чувство вызывали у нее на Земле грустные напевы лесорубов или первых переселенцев Запада, которые говорили о быстротечности жизни, о коротких встречах, о едва возникшей и тут же кончившейся любви, о роковой неизбежности разлуки…
– О чем вы поете?
Тераи вздрогнул, словно грубо пробужденный ото сна.
– О волнах Ируандики.
– Очень красивая песня.
– Я бы не должен ее петь, это песня женщин. Но ихамбэ привыкли к моим чудачествам. Я сделал вольный перевод на французский. Хотите послушать?
– Да, конечно!
Он отложил весло поперек пироги, и мелкие капли начали падать с него. Тераи пел:
Волны Ируандики
Несут мою пирогу, –
Итэ, Итэ, ты от меня далеко!
Ты ушел из моих объятий
На заре и пропал в тумане.
Два раза уже вставали
Три луны над горами,
Без тебя угасло дважды
Священное пламя.
Ты ушел и не обернулся
На заре, и пропал в тумане.
Говорят, красотка из Кено
Похитила твою душу!
Покарай ее, Антафаруто!
Ты уплыл от меня по реке,
На весло налегая,
И растаял в тумане.
Ты однажды вернешься, знаю,
С опустошенным сердцем,