– Разве не знаете, что наш король – первый друг и заступник нелюдям? Не знаете, что король свернул с верного пути? Лучшие из сеньоров желают вразумить его, а потому явились во дворец поговорить с Гратидианом. Кто же, как не господа рыцари, напомнит его величеству о долге?
Тем временем вооруженные люди сеньоров, гремя оружием и доспехами, обыскивали покои, крича: «Где предатель?! Подать его сюда!!!» Чем менее уверены были южные сеньоры в собственном деле, чем больше боялись возмездия в случае неуспеха – тем большую жестокость были готовы проявить в расправе с Гратидианом и гномами. Жестокость – непременная спутница страха.
Когда случилось нападение, Гратидиан спал. Накануне он выпил лишнего – в последнее время он частенько напивался, чтобы заглушить собственные тревоги. Снился королю покойный отец. С ног до головы закованный в доспехи из гномьей стали, родитель надвигался на Гратидиана, приговаривая: «Ты что же, сынок, с нелюдями дружбу водишь? Разве такому я тебя учил? Я с нелюдями всю жизнь сражался, королевство отстоял и увеличил, чтобы тебе, олуху приличное наследство оставить, а ты что же? Что же ты, предатель?» Гратидиан во сне чувствовал себя бессильным и слабым, он отступал перед призраком, грохочущим латами, пятился. Потом споткнулся – но встать уже не смог, пополз, елозя задом по каменным плитам, быстро-быстро перебирая руками и ногами… но грозный старик не отставал, шагал следом. «Видно, плохо я тебя в детстве учил, – приговаривал, – мало, выходит, разума вколачивал! Ну, ничего, и теперь не поздно, болван, тебе отцовскую науку припомнить». И призрак расстегивал пояс – тяжелый, набранный из стальных пластин с серебряной гравировкой, с кольцами для ножен…
Когда под окнами раздались вопли и звон оружия, Гратидиан принял это за продолжение сна, заорал и вскочил в постели, обливаясь потом. Но лязг оружия и крики не прекратились с пробуждением. Все еще слабо соображая, король поспешно напялил одежду, натянул сапоги и кинулся к окну. Во дворе вооруженные люди, у распахнутых настежь ворот Гратидиан с ужасом увидел заколотых солдат из дворцовой охраны. Метнулся к стене, где висел меч, вырвал из ножен клинок и поспешил в коридор, а на парадной лестнице уже топали, звеня шпорами… Гратидиан побежал в противоположную сторону, туда, где «черная лестница» для слуг… По дороге попался растерянный латник: «Ваше величество, что же…»
– За мной! – рявкнул король, бросаясь к двери на лестницу. Вдвоем они сбежали на первый этаж, промчались оп кухне мимо растерянных поварят и судомоек. У конюшни несколько латников в плащах с гербами южных сеньоров теснили двоих – королевского стрелка и пажа. Несколько трупов отмечали путь, которым пробились сюда бунтовщики. Гратидиан бросился на южан, размахивая мечом, снес одному голову, другого отпихнул под ноги следующему за ним солдату. Завидев подмогу, паж с лучником воспрянули духом и перешли в контратаку… Южане, едва обменявшись с людьми короля несколькими ударами, бросились наутек. Разгоряченный мальчишка-паж собирался преследовать их, но Гратидиан ухватил его за камзол и отшвырнул к дверям конюшни:
– Их много, нам не справиться! Седлайте! Седлайте коней!
Войско Гравелина оставило берег Золотой реки ночью. Шли осторожно, рассылая дозоры – вокруг простирались враждебные края. Никакого огня карлики не несли – им, жителям подземелья, привычным к мраку, вполне хватало света звезд и луны.
Шагая во главе колонны вооруженных воинов, Гравелин снова и снова перебирал в памяти доводы, оправдывающие предательство. Что ни говори, а иначе, как предательством, нынешний поход в Малые горы не назовешь… Гравелин Серебро не только оставил вверенную ему границу Фенады, но и известил Гюголана Гевского об уходе. Не слишком благородно, с какой стороны ни гляди. Но сколько можно было терпеть выходки упрямого мальчишки Крактлина! Одно дело принимать граничащие с оскорблением повеления короля-под-горой… и сосем иное – повиноваться сопляку, который сперва раз за разом оказывается на грани гибели и губит вверенное войско, а потом, будучи спасен мудрым Гравелином, снова и снова не желает прислушаться к советам!.. Король-под-горой… В конце концов, некогда Серебро – бесприютный беглец, король без королевства, предводитель усталых отчаявшихся, потерявших родину малогорцев – просил отца Грабедора о защите. Но уж теперь-то все долги уплачены сполна – королю Гравелин обязан… Если Грабедор не желает помочь малогорцам обрести родину, святой долг короля Малых гор восстановить отцовский трон и вернуть родину землякам.
Полководца окликнули – передовую колонну нагнал гонец – командир арьергарда доносил: последние гномы Гравелина ушли следом за главными силами, а на южном берегу Золотой замечена суета и движение – должно быть, гевцы начинают переправу на фенадский берег. Что бы ни врал Гюголан о собственных стариковских недугах, как бы ни жаловался на отсутствие старшего сына – а своего дряхлый прощелыга никогда не упускал. Не упустит и теперь. Фенадцам и королю-под-горой теперь будет не до Гравелина – хлопот хватит и с гевским нашествием. Хороший план, прекрасный план… план, который понравится друзьям Грвелина Серебро и очень, очень не понравится его врагам.
Гравелин нечасто обращался мыслями к Отцу. Как и все гномы, полководец привык полагаться прежде всего на себя, ну и немного – на сородичей, членов клана. Но все же – на себя в первую очередь, все же он сын и наследник короля Малых гор, от него ждут большего, нежели от простых родовичей.
Однако теперь, шагая во главе колонны, грохочущей и тускло отсвечивающей металлом в свете луны, он взмолился Светлому – взмолился об удаче. Пусть в этот раз все пройдет гладко, пусть ничто не помешает ему и сородичам достичь Малых гор, а там ждут пещеры – частью разграбленные солдатней Фаларика, частью замурованные более двух веков назад… а частью – попросту заброшенные… Гравелин попытался ощутить присутствие Гилфинга – как когда-то в далекой юности… и снова ощутил пустоту там, где жаждал знака, там, где мечтал услышать ответное тепло. Отец не слышал Гравелина. Что же, пусть так, пусть! Ведь он не эльф, ему не привыкать рассчитывать лишь на собственные силы и не ждать помощи Создателей. У него все получится! Семьи малогорских эмигрантов под охраной сотни гномов придут на соединение с его колонной, затем все вместе придут в Малые горы. Горцы, «верхние люди», как они именуются себя, пропустят народ Гравелина к старинным пещерам. Трон Драмлина будет восстановлен!
Дартих ухватил юношу за одежду, рывком поставил на ноги и поволок в лес, тяжело дыша и приговаривая: «Бежать! Бежать надо!» В чаще, когда луга скрылась за густым переплетением веток, толстяк остановился, выпустил спутника и, привалившись к толстому дереву, медленно сполз на траву.
– Чего глядишь? – буркнул он недовольным голосом. – Видишь, умаялся я. Ты ж как заяц улепетывал… Едва догнал.
– Дартих… это… спасибо тебе! – горячо, неожиданно для самого себя горячо выдохнул парень.
– Живи, дурень… Живи… Авось хоть теперь что-то поймешь, – отрезал Дартих.
И стало тихо, только сипел и шумно сплевывал запыхавшийся толстяк.
– Дартих… – снова позвал юнец.
– Ну чего тебе?
– Дартих, цепи с меня сними, а? Ну, раз уж мы свои.
– Еще чего.
– Так свои же… Ты сам так сказал!
– Сказал. Ты – мой. Раб! – уточнил коротышка. – А я – тоже твой. Понимаешь? Твой господин. И я за тебя думаю, раз ты раб. Ладно, пошли.
– Куда?
– Подберемся поближе… – и позже, уже на ходу, снизошел до пояснения. – Пойми, олух, эти цепи – твое спасение. Ты же сам видел, ищут по всем дорогам. Пока в цепях – на тебя никто не глянет. Едва снимешь, так твою рожу смазливую сразу заприметят…
Шагая по ночному лесу, толстяк продолжал бурчать. Будто и не обращаясь к спутнику, словно сам с собой.
– Я уж и так этому остолопу, и этак… Не понимает. Я зачем в такую глушь забрел? Зачем в самые гиблые края, чтоб списали на разбойничков, если кто по нашему следу двинет. Вот не отыщут нас – что скажут? Что бандиты в лесу пристукнули… Зачем я его тащу… сопляка…