Наши отношения не были типичными. Как нам неоднократно объясняли, афганские солдаты исторически не доверяли ISAF и другим коалиционным силам из-за их предполагаемой недостаточной приверженности и капризного отношения к стране и ее народу. Мы по своей сути были другими. Мы ели, спали, жили и дышали вместе с афганским народом, как будто делали это всю свою жизнь, погрузившись в его язык и культуру. Это не было идеальным сочетанием, но мы искренне старались проявлять уважение и при этом проецировать силу Соединенных Штатов. В Афганистане уважение достигается очень и очень быстро; чтобы получить его, нужно его отдать. ANA регулярно выражала свое уважение к нам, потому что мы делали все возможное, чтобы следовать их обычаям и культуре. Это обнадеживало, учитывая то, что регулярно появлялось в средствах массовой информации. В конце концов, мы были на войне. Моя группа и подразделения ANA, с которыми мы сотрудничали, слаженно работали над тем, как совместно действовать среди афганского народа против талибов. Борьба с чужаками, такими как Аль-Каида, была совсем другой историей. Афганцы понимали, что лучше помочь американцам в борьбе, чем встать между ними и их врагами.
Когда мы свернули на асфальтированную дорогу, ведущую к воротам базы, было приятно видеть ее сияние. Она располагалась на плато, и с нее открывался великолепный вид на северную половину города. Когда мы подъехали ближе, я смог разглядеть темные фигуры на высоких бетонных сторожевых башнях, установленных с интервалами вдоль каменных стен, обеспечивающих дополнительную защиту от ракет и минометов, которые время от времени падали. Потребовалось несколько минут, чтобы наши глаза привыкли к слабому освещению в лагере, когда мы проходили через главные ворота. Афганские охранники, обученные гражданскими подрядчиками, выглядели профессионально и были хорошо экипированы. Я чувствовал себя здесь в большей безопасности, чем на аэродроме Кандагар. Это было похоже на возвращение домой.
Когда мы въехали в автопарк, ANA окружили наши грузовики, похлопывая по капотам, хлопая и пританцовывая, их темные лица озаряли блестящие улыбки. Вот как это будет выглядеть, когда мы убьем бин Ладена, подумал я. Афганцы залезли в грузовик и вытянули меня наружу, в свою ликующую среду. Черт, мне придется танцевать, подумал я. Я ненавидел исполнять подобные танцы - об этом потом несколько дней рассказывали мои товарищи по группе. И у кого-то всегда была камера. Моя электронная почта была забита изображениями моего лица, наклеенного на тела танцовщиц живота, брейк-дансеров и других воображаемых суррогатов.
Танцы привели к чаю, и вскоре каждый в команде держал в руке обжигающую чашку. Из центра толпы я увидел Джуму Хана.
Джума Хан поступил на службу рядовым в ANA и быстро продвигался по служебной лестнице. К сожалению, он был неграмотным, как большинство афганцев, и не мог получить звание выше сержанта, каким бы храбрым он ни был в бою. От него пахло костром, он был одет в белую футболку и свободные брюки. Ростом едва ли пять футов и весом сто фунтов, промокший насквозь, он всегда вел своих соотечественников вперед. Я посмотрела вниз и заметила его поношенные белые кроссовки Nike, подаренные ему, когда мы только познакомились. Он отказался их менять.
В 2004 году его оставили умирать после того, как его отряд ополченцев попал в засаду, и самодельное взрывное устройство (СВУ) оторвало ему часть лица и искалечило ноги. Американский медик спецназа нашел его рядом с пылающими останками его Hilux и сохранил ему жизнь. После многочисленных операций по восстановлению лица и месяцев физиотерапии он вернулся на базу. Я думал о нем лично и профессионально как о миниатюрном солдате с сердцем размером с Голиаф.
Воссоединение семьи постепенно затянулось, и мы все разошлись по кроватям. После нескольких часов сна и завтрака группы прошли в свой вариант ТОС на базе для проведения инструктажа по передаче дел.
На каждой базе был свой тактический оперативный центр, который функционировал так же, как и ТОС в Кандагаре, но на этом сходство заканчивалось. Если Кандагар был звездолетом, то ТОС базы был похож на деревянный планер.
Вместо десятков людей, суетящихся вокруг новейшей автоматики, проекторов, экранов, светильников и компьютеров, на базе было два компьютера, стоящих на несочетаемых столах вдоль одной стены. Радиоприемники были аккуратно разложены вдоль противоположной стены для быстрого удаления или уничтожения в маловероятном случае, если нас догонят. Проектор - один из немногих на базе - стоял на столе в центре комнаты, направленный на разрисованную стену, которая служила экраном. Солянка из стульев и столов разных форм и размеров служила конференц-зоной. Коврики местного производства и ветхие ковры с нарядными красными и зелеными узорами удерживали пыль и грязь. Нередко можно было увидеть, как по грубым бревенчатым стропилам пробегает мышь или крыса.