Члены обеих групп - отбывающей и прибывшей - входили в зал и быстро занимали все стулья. Приходилось приходить пораньше, потому что такие совещания могли затянуться надолго, и опоздавшим приходилось стоять. Крайне важный для поддержания преемственности совещания по передаче дел был, по сути, "покажи и расскажи". Отбывающая группа рассказывала все, что знала о местности, противнике и подразделениях Афганской армии, приписанных к огневой базе.
Успешная передача может решить все проблемы в первые несколько недель службы. Эта передача началась с грохота. Как только Шеф взял слово, отключилось электричество, и в комнате стало темно.
"Ну, некоторые вещи не изменились", - сказал кто-то.
База была подключена к городской электросети Кандагара, поэтому мы, как и местные жители, находились во власти древних советских генераторов и многолетнего запустения и некомпетентного обслуживания. Пока мы ждали, когда генераторы снова заработают, я подумал, благодарны ли люди за ту ограниченную электроэнергию, которую они получали. Это было больше, чем они получали при талибах.
По сравнению с другими пятью базами, наша была просторной. Когда-то президентский дворец талибов, строительство которого началось в 1996 году, в год прихода талибов к власти в Афганистане, заняло около трех лет. Усама бен Ладен построил этот комплекс для лидера талибов муллы Омара, и жители Кандагара до сих пор называют его комплексом Омара. Силы специальных операций заняли его в 2001 году и назвали "Огненный Геккон"[1], в честь ящериц, которые облюбовали эти стены.
В столовой был двухсторонний камин, три сома, которые жили в двухъярусном фонтане, и бассейн на случай, если станет слишком жарко. У нас было место, чтобы построить по периметру пятимильную грунтовую дорожку и даже тир для нас и афганских солдат.
Наконец-то заработали наши резервные генераторы, и электричество вернулось. Шеф начал инструктаж, представив Рона, объединенного тактического авианаводчика ВВС (JTAC), который кивнул нам. Он был важной фигурой в этом зале, способной спасти наши задницы, вызвав воздушные удары. Ему было около двадцати лет, он казался тихим и сдержанным за своей густой темной бородой. Я подумал, что надо посидеть с ним после совещания.
Шеф вкратце рассказал о ключевых лидерах, целях и районах в Кандагаре и его окрестностях. Затем он начал говорить об операции "Kaika"[2]. За три месяца до этого Шеф повел свою группу и роту солдат ANA в район Панджвайи к югу от города. Группа получила сообщения о том, что талибы вытесняют афганцев из кишлаков в этом районе. Помимо того, что этот район был родным городом талибов, он был житницей провинции Кандагар, поскольку охватывал широкую долину реки Аргандаб, которая является основным водным резервом и обеспечивает самые плодородные и стабильные урожаи в юго-восточном Афганистане. Гранатовые рощи, поля кукурузы, пшеницы, марихуаны и плантации винограда сочетались с самой большой товарной культурой страны - маком. Во время сбора урожая долина покрывается бесконечными полями цветов. Маковый сок, смешанный и переработанный в героин, служит основой для повстанческого движения Талибан, а район снабжает наличными как повстанцев, так и афганских правительственных чиновников. Через провинцию проходит главное шоссе Афганистана и множество второстепенных дорог, создавая сеть маршрутов между Афганистаном и Пакистаном. Во время моей последней командировки группа могла беспрепятственно передвигаться через Пашмул, округ Панджвайи. Там не было особой активности противника. Но когда Шеф вошел в этот район в надежде захватить лидеров талибов, его группа была быстро окружена, и ей пришлось пробиваться с боем.
Во время операции Шеф потерял двух американцев и трех афганских переводчиков. Мои ребята уставились в пол, пока он рассказывал об этом. Никто не поднимал глаз. Никто не хотел задавать вопросы из-за боязни подвести итоги операции или сыграть роль кабинетного генерала. Это было четко понятное, неписаное правило.