Это были 107-мм ракеты советского производства. Советский союз в огромном количестве завез их сюда во время десятилетней войны в 80-ых годах. Теперь эти ракеты были спрятаны в пещерах по всей стране. Боевики запускали их, используя таймеры и деревянные пусковые установки на грузовиках или прямо с земли под разными углами, для выбора наиболее подходящей траектории. Кустарный способ, но он работал.
Через несколько минут кто-то закричал: «Все чисто!». Пыль и тяжелый запах взрывчатки повисли в воздухе.
Я с Биллом направился в TOC чтобы проверить, что никто не ранен. Билл пересчитал всех наших. У нас не хватало одного человека – Стива, нашего младшего медика. Его комната была около асфальта, куда упала первая ракета. Мое сердце заколотилось с бешеной силой. Вдруг он был снаружи? Если так, то, что он там делал? Что если осколки пробили мешки с песком вокруг его комнаты и попали внутрь?
По узкому коридору мы помчались к комнате Стива. Дверь была закрыта и внутри никто не отвечал. Выломав дверь, мы ожидали увидеть лежащего полу в луже крови Стива, но вместо этого мы увидели его мирно спящим на кровати. В ушах у него были беруши, так что он даже не слышал как ворвались в комнату.
Стив был новичком в нашей команде. Это светловолосый человек с загаром, как у сёрфера появился у нас в Форте Брэгг за несколько месяцев до развертывания. Стив никогда не расставался с сигаретой и из-за этого, по сравнению с другими членами нашей команды, был похож на тощую версию ковбоя Мальборо. Его спокойное непринужденное поведение, могло быть воспринято как признак слабости, но негласное правило в нашей команде не позволяло медикам злиться. В отличие от других военных специалистов, медики всегда смогут испортить вам жизнь, например «потеряв» ваши медицинскую карточку, назначив курс у проктолога или найдя кучу других способов «порадовать» вас.
Несмотря на его теплую, юную улыбку и спокойное поведение, некоторые в команде думали, что у Стив немного нервничал, когда оказывал медицинскую помощь, из-за чего прозвали его «Дрожащий Стив». Но большинство, включая меня, понимали, что он просто был молод и был немного напуган своим статусом самого молодого члена команды среди нас ветеранов. Но скоро мы узнаем, что у всех нас было совершенно неправильное представление о Стиве. В сложной ситуации при лечении раненных у Стива были стальные нервы и руки, как у хирурга. А сам он будет источников эмоционального спокойствия в самых ужасных ситуациях, где другие бы струсили. Стив был бесценен при общении с местным населением. Лечением испуганных детей, доброжелательной улыбкой и хорошими манерами ему удалось завоевать доверие местных жителей.
В данный момент манеры Билла были далеки от спокойных.
«Парни, что вы здесь делаете?» - спросил Стив, ожидая какого-то розыгрыша, когда мы вытаскивали его из кровати.
«А ты что делаешь?» - закричал Билл, в основном из-за расстройства. «Ты знаешь, что должен прибыть в TOC после нападения?»
«Какого нападения?» - спросил Стив.
Мое сердце забилось спокойнее, когда мы подошли к посту солдат АНА. Среди них никто не пострадал. Мы вмести отправились осмотреть воронку от взрыва. Присев рядом с ней, Дейв – наш старший инженер начал копаться в её грязи. Земля вокруг была вспахана десятками острых, как бритва осколков.
«Она прилетела с севера», - сказал Дейв, изучая следы взрыва. «Вероятно, они хотели попасть в TOC, но промазали».
Это была наша первая удача.
Глава 5. Бинго Красный Один
Часть I
После целого дня встреч мы переоделись в свежую форму, и присоединились к традиционному празднику, который мы устраивали по случаю смены команд. Так мы показывали афганцам свою признательность и укрепляли взаимопонимание, что крайне важно в бою. Вокруг хижины песочного цвета слонялись афганские солдаты, а изнутри струились лучи света от огня. Когда мы прошли через дверь нас окружили запахи жареной баранины, тушеных кабачков, моркови, острого перца и тонн риса. Лепешками, свежим луком, огурцами и помидорами был заполнен весь стол.
В комнате находилось более двухсот солдат. Грязные, одетые в парадную форму, улыбаясь и сверкая плохими зубами, они выпрямились, когда мы вошли в комнату. Подполковник Шинша вышел вперед, поаплодировал нам и повернулся к своим людям. Он открыл торжественную часть с короткой речи, представив мою команду как почетных гостей и благодаря нас за помощь в освобождении их страны от Талибана. Благодарность освобожденного народа унизительна, и я подумал, что точно так же думали солдаты во время Второй мировой войны, когда освобождали Европу.
Как только подполковник Шинша закончил свою речь, афганцы, не теряя времени, обступили нас со всех сторон. Сотни знакомых и не очень лиц подходили пожать мне руку, громко выкрикивая приветствие на Пушту и настойчиво предлагая нам сесть и поесть. В другом конце комнаты я увидел знакомое, покрытое шрамами лицо Али Хусейна, лейтенанта афганской национальной армии. Последний раз я видел его, когда раненым его грузили в медицинский вертолет. Я сразу поспешил к нему. Он пожал мне руку, и я увидел его туманные глаза.
Он выглядел расстроенным, почти рассерженным. Внезапно я подумал, может быть, я являюсь причиной его расстройства? В прошлом году я был довольно строг с ним.
Когда я впервые встретился с ним в пролом году, во время моей последней смены, его солдаты открыто насмехались над ним. Он был хрупкого телосложения и попал в армию благодаря своим связям с хазарскими племенами и щедрым «пожертвованиям». Во время патруля он выглядел испуганным и неуверенным. Подобно собакам, которые чуют запах страха, его солдаты чувствовали его страх и не верили в него.
После нескольких миссий я не мог этого больше терпеть. Вести людей в бой – дело не для кроткого человека, я хотел, чтобы он осознал всю серьезность своего положения. Ночью он приходил ко мне в комнату, и по учебнику для рейнджеров я учил его, как организовать засады, вести патруль, зачищать комнаты с террористами внутри. Я ругал его за каждую ошибку и в итоге через несколько месяцев он уверенно повел патруль в долине Горак с участием моей команды спецназа.
Это было в конце 2005 года.
Мы уезжали из района, где только что провели операцию. Мой грузовик шел в голове колонны, когда мы двигались вниз по руслу высохшей реки Вади недалеко от границы долины реки Гильменд. Противотанковая мина была хорошо замаскирована в гладких серых камнях высохшего ручья, мы проехали всего в нескольких дюймах от неё. Секундой позже грузовик Али подорвался на ней. Как раз в этот момент я высунулся из машины, и взрывная волна сорвала гарнитуру с моей головы. Осколками убило несколько афганских солдат, а у самого Али до костей было изрезано все лицо. Мы быстро эвакуировали его. Признаться, я думал, что после госпиталя он покинет службу.
Но он не покинул. Когда команда Главного попала в окружение в Панджваи, Али отказался покинуть раненного Фюрста и инструктора. Он отбил несколько атак талибов. Он не поддался на попытку подкупить его и уговоры оставить американцев, а в ответ обменивался оскорблениями с талибами. По утверждению Шефа если Али не был настоящим воином, то в тот момент, он им стал. Я бы хотел иметь такого союзника на своей стороне. Отойдя в сторону я ожидал, что Али даст мне попробовать мое же лекарство, но оттолкнув солдат, которые стояли рядом с ним, он повернулся ко мне и произнес по-английски: «Вы мой капитан! Вы мой командир! Я хочу умереть с вами! Вы сделали из Али человека. Моя семья сейчас в почете, потому что Али – человек!».
«Я слышал, что ты теперь лев, брат», - сказал я ему, пожимая руку.
Я положил руку ему на плечо, и мы направились к столу. Али подозвал Шамсуллу. Оказывается, это было настоящее воссоединение семьи. Шамсулла, по прозвищу Таз, был американским рейнджером в теле афганца. Я стоял и смотрел на них двоих. Таз был определенно тяжелее. Он тоже здорово набрал мышечную массу после нашего отъезда. Я подвел его к Биллу, который расплылся в улыбке, когда я рассказал ему о нескольких подвигах Таза.