Смертники обычно носят белые одежды и бреют голову. Захваченные у Аль-Каеды пособия по подготовке смертников говорят, их последователям разрешено нарушать религиозные законы и предавать свои убеждения в том случае, если это сделает возможным нападение на войска коалиции. Неудивительно, что мои волосы поседели.
«Какого черта мы тут делаем?» - раздался в рации голос Билла. «Это отличное место для засады, к тому же известное противнику».
«Сидим крепче, парни, просто давайте посмотрим, чем это закончится», - ответил я. Команда ненавидела подобные ситуации, когда они понимали, что я просто пытаюсь сохранять спокойствие. В то же время я и вся команда понимаем, что вопрос Билла сейчас справедлив.
Мы повернули за угол. По обеим сторонам Г-образной дороги были грязные стены, протяженностью около 150 футов с густыми зарослями за ними, предоставлявшими отличные пути отхода для напавшего врага. Будь на месте талибов, я бы выбрал это место для засады. Впереди в свете приборов ночного видения мы увидели двадцать или немного больше людей, стоящих за углом, и выглядевших как типичные боевики Талибана в черных тюрбанах и темно-оливковой одежде. Так как мы шли медленно и без света фар, они не видели и не слышали, как мы приблизились. Сначала они не сориентировались в происходящем, но потом быстро догадались, что мы военный конвой.
Некоторые тут же подняли руки вверх, некоторые стали прятать лица, но большинство стояло в оцепенении. По рации сразу прошла команда приготовиться к бою. Я не разглядел у них оружия, но это не значило, что его нет. Несколько талибов побежали к ближайшей канаве. Кто-то спросил разрешения открыть огонь. Я чуть не сказал «да», но прежде чем я успел что-то сказать, афганский солдат спрыгнул со своего пикапа Форд Рейнджер, яростно взмахнув автоматом АК. Винтовка ударила одного из талибов прямо в лицо, и он упал на пыльную дорогу. Солдат АНА закричал на талибов, пытаясь забрать их оружие и призвать их сражаться как мужчины. Талибы, забившись, смешно шипели как гиены, скрежеча зубами и делая жесты в сторону афганских солдат. Несмотря на время, проведенное в этой стране, я не мог поверить, что вижу такое средневековье. Они не могли скрыть ненависть на своих лицах. Это был враг, которого мы искал, он был близко и без оружия. Мы не могли ничего поделать с этим.
Талибы не двигались. Афганский солдат быстро обыскал несколько из них, тех которые выглядели наиболее ухоженными, затем выругался еще раз на них и прыгнул обратно в грузовик. Наиболее ухоженные талибы, вероятно, помощники полевых командиров или их курьеры, с помощью которых они обменивались информацией с другими полевыми командирами. Тех, кто выглядел похуже, вероятно, провезли контрабандой в багажнике автомобиля. Пока они были безоружны, мы не могли даже дотронуться до них. Это окончательно разочаровало нас в борьбе с повстанцами законными методами.
Главный отдал приказ, и конвой медленно двинулся дальше в сторону города, оставляя группу талибов позади себя. Я хотел как можно скорее убраться отсюда.
Минут через двадцать мы остановились. Из ТОС предупредили нас, что они перехватили переговоры группы талибов, с которой мы столкнулись, о том, что они нашли свое оружие и готовят новую засаду. Но мы уже находились недалеко от передовой базы, и я снова почувствовал спокойствие. Колонна тронулась, и вскоре после этого мы сделали последний поворот к дому, передовой базе Махолик.
Походу движения колонны мы сделали несколько выводов. Во-первых, в городе по ночам талибы действуют открыто и без страха. Во-вторых, их ряды были усилены новыми силами и оборудованием. В-третьих, они не боятся афганских блокпостов. Но они так же усвоили свой урок, прежде чем снова вернуться на поле боя.
Глава 4. Добро пожаловать домой
Было три часа ночи, но Джума Хан и около тридцати других сонных солдат АНА кипятили чай, бродили по передовой базе и ждали нас. Слух о нашем прибытии быстро распространились среди афганцев, после того как я позвонил на базу, чтобы сказать, что мы уже в пути. «Длинные бороды» 3-й группы 1-го Батальона Специальных Сил – их боевые братья снова ехали к ним, чтобы сражаться на одной стороне.
Наши взаимоотношения не были обычными. Мы давно поняли, что афганцы не доверяют солдатам ISAF и других коалиционных сил, потому что не воспринимают их необязательное и брезгливое отношение к стране и здешним традициям. Мы же были совершенно другие. Мы ели, спали, жили и дышали вместе с афганским народом, как будто мы всю жизнь этим занимались, погрузившись в их язык и культуру. Конечно, наши усилия были не идеальны, но мы старались изо всех сил, стремясь показать свое уважение и одновременно мощь Соединенных Штатов. Чтобы заслужить уважение в Афганистане нужно пройти долгий путь. Солдаты АНА всегда выказывали нам своё уважение, потому что мы делали все возможное, чтобы соблюдать их традиции и культуру. Это нас обнадеживает, учитывая то, что говорится в СМИ (прим. – видимо имеются ввиду случаи нападения солдат АНА на военнослужащих коалиции). В конце концов, мы были на войне. Моя команда и наши товарищи из АНА работали слаженно в совместной борьбе за афганский народ против талибов. Борьба с иностранными наемниками Аль-Каеды – совсем другая история. Афганцы быстро поняли, что лучше помогать американцам в бою, чем оказаться между ними и их врагами.
Было приятно увидеть огни передовой базы, мы свернули на асфальтированную дорогу, ведущую к воротам базы. Она была расположена на плато и контролировала всю северную часть города. Когда мы подошли поближе я увидел темные фигуры в высоких сторожевых башнях, расположенных с интервалами вдоль каменных стен. Обеспечивавших дополнительную защиту от ракет и снарядов, когда сюда периодически прилетают. Прошло несколько минут, прежде чем наши глаза привыкли к низкому уровню освещения на базе. Афганская охрана у ворот состояла из хорошо обученных и экипированных гражданских контрактников. Здесь ощущал себя в большей безопасности чем на аэродроме в Кандагаре. Это было возвращением домой.
Похлопывая по капоту и танцуя, афганские солдаты окружили наши грузовики, пока мы подъезжали к автопарку, их белоснежные улыбки светились на фоне темных лиц. Вот как будет выглядеть их ликование, когда мы убьем Бен Ладена, - подумал я. Один из афганцев залез в машину и вытащил мы в свой головокружительный хоровод. Вот дерьмо, я собираюсь танцевать! - подумал я. Я ненавидел делать подобные вещи, потому что мои товарищи потом еще несколько дней подшучивают надо мной, а если кто-то, из тех, кто всегда носит с собой камеру, меня сфотографирует, то и-мейл будет забит кучей изображений моего лица, приклеенного к танцорам, брейкдансерам и прочими творческими суррогатами.
Танцы привели к чаю и вскоре в руках команды уже были чашки горячего чая. В центре толпы, я увидел, Джума Хан.
Джума Хан был зачислен рядовым в Афганскую Национальную Армию и быстро поднялся по служебной лестнице. К сожалению, он был неграмотным, как и большинство афганцев, и это не давало ему подняться выше сержанта, каким-бы храбрым он не был в бою. Он был одет в белую футболку, пропахшую костром и брюки свободного покроя. Ростом едва ли пять футов (прим. – около 1,6 м) он всегда первым вел в бой своих соотечественников. Посмотрев вниз, я заметил пару изношенных кроссовок Nike, которые я подарил ему, когда мы впервые встретились. Он не захотел их поменять.
В 2004 году его оставили умирать после того, как подразделение полиции попало в засаду и подорвалось на СВУ. Взрывом ему сильно порезало лицо и искалечило ноги. Медик американского спецназа нашел его рядом с пылающей Тойотой Хайлакс, и спас ему жизнь. После нескольких операций на лице и месяцев физиотерапии он снова вернулся в строй. Для меня он маленький профессиональный солдат с сердцем Голиафа.