Каждый раз, когда Бинни со своими людьми выходили на связь, Шеф слышал, насколько сильной была перестрелка. Наконец Бинни со своей группой пробили отверстие в глиняной стене и наткнулись на группу талибов. Бинни и его люди отреагировали молниеносно, гранатами и шквальным огнем с близкого расстояния они уничтожили талибов. Шеф сказал, что Махолик и Бинни были достаточно близко к талибам, чтобы слышать их оскорбления и угрозы.
Пытаясь бросить гранату, Бинни получил удар в затылок, оглушивший его на некоторое время. Придя в себя, он попытался снова атаковать, но штаб-сержанта Джозефа Фюрста и инструктора по безопасности ранило в ногу выстрелом из гранатомета. Бинни попытался оттащить инструктора, но сам получил ранение. Пуля пронзила левое плечо и предплечье.
У Главного было полно собственных проблем, поскольку талибы начали атаку на его позиции. В перерывах между атаками он перемещался с места на место, собирая своих людей. Пулемет, установленный на грузовике и прикрывавший их, израсходовал все патроны. Я попытался поставить себя на его место.
Когда он услышал о раненных, медик Брендан О’Коннор предложил возглавить группу для усиления сержанта Махолика и оказания помощи раненым Бинни и Фюрсту. О’Коннор с восемью афганскими солдатами, переводчиком и остальными спецназовцами с боем вышли из патрульной базы. Пройдя вдоль стены, защищавшей их от пулеметного и гранатометного огня талибов, они подошли к полю на другом конце, которого были раненые солдаты. Оценив ситуацию О’Коннор понял, что до раненных двести футов открытого и простреливаемого пулеметами талибов пространства.
Вскоре подоспели Апачи и стали кружить над головой. Главный попытался прикрыть при помощи них О’Коннора, но боевики засели в толстостенных глиняных землянках. Пули не могли причинить им вреда.
О’Коннор быстро понял, что из-за бронежилета не сможет ползти достаточно низко, чтобы не попасть под огонь. Он быстро снял бронежилет и отбросил его в сторону. Дюйм за дюймом он полз по простреливаемому полю, каким-то чудом оставаясь ниже сотен пролетающих над ним пуль боевиков Талибана. Позже он сказал Главному, что инструкторы армейского спецназа живьем бы его съели, если бы наблюдали в этот момент за происходящим. Они всегда вбивали в головы курсантов, что нельзя самим идти к раненому, потому что их навыки и знания слишком ценны, чтобы рисковать ими. Раненый должен сам прийти к медику.
К тому времени, когда О’Коннор добрался до Бинни и Фюрста, последний уже потерял много крови из открытой раны на левой ноге. О’Коннор сразу же наложил ему жгут на ногу, но времени сделать что-то еще, уже не было. Талибы были близко. О’Коннор оттащил Фюрста внутрь насосной станции на краю сада, а ЕТТ спрятал в тени. Надеясь, что талибы его не ждут, он перелез через шестифутовую глиняную стену в каком-то грязном переулке, где нашел нескольких афганских солдат с их советником. О’Коннор вернулся к стене и принес с собой Бинни, а затем Фюрста и двух афганских солдат.
Когда все были уже в переулке, О’Коннор склонился над тяжело раненным, достав свои медицинские инструменты он обнаружил, что на пятидесяти градусной жаре растаял клей, который держал вентиляционную подкладку на рюкзаке. Несмотря на растрепанное снаряжение О’Коннор делал все возможное, чтобы помочь Фюрсту и Бинни.
Тем временем Махолик, собрав вокруг себя остальных бойцов, игнорируя плотный огонь боевиков Талибана, перебегал от одного бойца к другому, призывая их не сдаваться перед не прерывными атаками противника, поливавшего их огнем из автоматов и гранатомётов.
Практически окруженный Махолик заметил бегущего вниз по аллее боевика Талибана. Высунувшись чтобы подстрелить его, Махолик был смертельно ранен. Воодушевленные храбростью мастер-сержанта, афганские солдаты собрались с силами и отбили атаку талибов.
С наступлением темноты, О’Коннор привел свой отряд на помощь отряду Махолика. Когда он прибыл на место, то обнаружил, что Махолик был уже мертв. О’Коннор тут же занял круговую оборону.
«Им нужен был командир, потому что до этого момента они просто прятались и старались выжить», - сказал Шеф.
Раненые были эвакуированы на вертолете, когда Шеф вызвал поддержку с воздуха. Фюрст, в конечном счете, умер от ран.
За месяц до нашего приезда Шеф переименовал передовую базу. Теперь она называется передовая база «Махолик».
Рассказав мне эту историю, Шеф сказал, что ему нужно отдохнуть. По его глазам было видно, что до сих пор прокручивает у себя в голове тот бой. Мне же нужно было многое переварить. Мы договорились встретиться позже, и я пошел проверить команду и текущую обстановку.
История, рассказанная Главным, не выходила у меня из головы. По его словам у талибов были хорошие советники и я, вероятно, не смогу использовать расположенные на юге Афганистана силы ИСАФ и НАТО.
***
Передача дел заняла пару дней. Не третий день, мы обратили своё внимание на солдат АНА, с которыми нам предстояло сражать бок о бок.
Стоя в строю в центр нашей базы и одетые в старый камуфляж армии США они выглядели, как оборванцы. Волнение от нашего приезда у них еще не прошло. «Позитивный настрой может продлить им жизнь на поле боя», - рассмеявшись , сказал Билл. Но будучи пессимистом, плюнул и добавил : «Посмотрим, что они будут делать под полуденным солнцем, когда они устанут и будут хотеть пить».
Было жарко, очень жарко, даже в августе, но афганцы действовали на удивление хорошо даже в первой тренировке. Все началось с засады на их поврежденный грузовик, они должны были отбить засаду, восстановить машину, а затем атаковать место, где скрывался противник. Отбив засаду они быстро одну за другой очистили помещения с воображаемым противником, моя команда повсюду следовала за ними, делая при этом заметки. Афганские солдаты знали, что нужно делать, их действия были уверенными. Это меня произвело на меня впечатление и означало, что они сделали еще небольшой шаг к работе без нашей помощи – конечной цели нашего обучения.
В целом мне понравилось, то, что я увидел. С другой стороны у Билла был ряд замечаний.
«Рим не сразу строился», - сказал я ему.
Он скептически усмехнулся и покачал головой: «Конечно, это не то, что было раньше». – отметил он, отправляя афганцев повторить упражнение еще раз.
Во время учения я заметил, что Рон – специалист JTAC, вышел понаблюдать за тренировкой. Я снова рискнул к нему подойти. Мы поговорили о событиях последних месяцев и операциях под руководством Главного. Он разговаривал со мной откровенно и не побоялся рассказать мне о некоторых недостатках, таких как проблемы с системой поддержки ИСАФ. Мне он сразу понравился.
Когда солнце село, я и Билл сидели на улице с чашечкой крепкого кофе. Безоблачное небо было покрыто ярко сияющими звездами. Без промышленных объектов и других источников света афганское небо выглядело потрясающим, но не для нас. Наши головы были еще затуманены от долгой поездки на войну, нам еще нужно было привыкнуть к местной жаре и высоте. Я уже был измотан и знал, что останусь таким, до тех пор, пока не сяду в самолет, чтобы вернуться домой.
«Ты знаешь, Билл, Афганистан похож на Техас», - сказал я, смеясь над его родным штатом.
Прежде чем Билл успел что-то ответить, мы услышали тяжелый свист ракеты и прыгнули в грязь. Стараясь как можно сильнее вжаться в землю, я услышал, как упала первая ракета. В один из под асфальта вырвался похожий на бенгальские огни сноп раскаленных осколков. Вторая ракета упала недалеко от стены.