Кашель. Долгий, мучительный. После приступа Паоло снова говорит, голос — как скрип железа по камню.
— Тебе нотариус Леоне сказал, что я составил завещание?
— Да. — Губы Иньяцио, которые он прикрывает платком, пересохли.
Паоло не хватает воздуха. Иньяцио приподнимает ему голову, дает выпить воды. Потом говорит:
— Никто не обидит его, пока я жив. Я нашел учителя, который будет учить Винченцо латыни и прочим предметам вместо Антонино Гальяно, ведь его скоро рукоположат в священники…
Паоло машет рукой, прерывает брата.
— Хорошо, хорошо… — Он сжимает его руку, и Иньяцио чувствует, как мало у брата осталось сил. — Послушай, ты должен стать ему тем, кем я уже не смогу быть.
— Ты знаешь, я люблю его, как родного сына. — Иньяцио накрывает руку Паоло своей.
— Нет. Больше, понимаешь? Ты должен вырастить его. Им всем нужны деньги, а ты должен стать ему отцом. Понял? Отцом.
Он пристально смотрит на брата, словно хочет проникнуть ему в голову.
Это невыносимо. Иньяцио встает. Во дворе Винченцо и Джузеппина играют под лимоном. Он старается говорить медленно, подбирает слова. Не хочет волновать Паоло.
— Я встретил в порту одного из двоюродных братьев Барбаро. Он передал мне сообщение от нашего зятя.
Паоло поднимает слабую руку.
— Боже! Я так много думал про них, про него и Маттию. — Он плачет. — Я понял, что это наказание, которое послал мне Господь. Когда он заболел, я мог бы ему помочь. Это было бы милосердно. Когда приехала сестра, я не захотел повидаться с ней. Бедная… Я оттолкнул ее. — Паоло вытирает глаза. — Ты передашь Маттии, что я ее прощаю? И прошу ее простить меня! Что же я наделал! Дьявол помутил мой разум. Это мое проклятие!
Иньяцио смотрит на брата. Он хотел бы что-то сказать, утешить, но слова не идут из горла, а сердце, кажется, сжалось так, что превратилось в детский кулачок. На лице у брата читается неподдельный страх. Должно быть, он чувствует смерть совсем рядом, если просит прощения, если раскаялся в своей черствости.
Паоло приподнимает голову. Потные волосы прилипли ко лбу.
— Так что? Что просил передать мне Барбаро?
Иньяцио вздыхает. Этот вздох приносит облегчение, выпускает голос на свободу.
— Он говорит, что молится за тебя и желает тебе скорейшего выздоровления.
Непонятно, почему, но эта фраза кажется ему смешной. Он смеется, и брат смеется вместе с ним.
Они смеются, как будто жизнь — это шутка, а чахотка Паоло — лишь фарс, задуманный Создателем, будто можно вернуться назад и все уладить. Но нет, и это самое смешное: все взаправду, привычный мир рушится, рвется.
Смех Паоло превращается в кашель. Иньяцио бежит, протягивает ему таз, в который брат сплевывает сгустки крови и слизи.
Иньяцио обнимает его. Паоло очень худой. Болезнь съела его, оставив лишь кожу да кости, — оболочку, вместилище неукротимого духа, который не хочет сдаваться. Еще нет.
Когда Винченцо через несколько дней откроет двери, он увидит на пороге человека в черной сутане с фиолетовой столой. Это священник из Оливуццы, дон Сорче. Лицо у него раскраснелось от жары.
— Твоя мать послала за мной. Где она? — спросит он.
— Идемте со мной, скорее, — ответит вместо него подошедшая служанка.
Мальчик увидит, как они исчезают за углом. Из сада, из-за распахнутой двери, доносится запах лета и тепла.
Беги, Винченцо, беги прочь! Он не хочет ничего знать, ничего слышать.
Иньяцио приходит, когда все уже кончено.
Джузеппина сидит у изножья кровати. Молчит, не плачет. Покусывает костяшки пальцев. В руках у нее четки. Кажется, она где-то далеко, может, так оно и есть.
Взгляд ее неподвижно устремлен на мертвое тело.
— Нужна хорошая одежда, — тихо произносит она.
Иньяцио механически отвечает «да».
— Я поеду на виа Матерассаи, позабочусь о похоронах. Скажу Маурицио Реджо, чтобы закрыл лавку на два дня. — Он делает паузу. — Нужно написать Маттии и нашим родственникам в Баньяре. Винченцо я возьму с собой.
— Мессы. Нужно заказать мессы, отмолить его душу, ведь он раскаялся в том, что причинил сестре столько зла. Он сам сказал мне, когда я меняла ему ночную сорочку после исповеди. И милостыня сиротам. Скажи Виктории, пусть она позаботится об этом. — Голос у Джузеппины глухой, хриплый.
Иньяцио кивает. Задерживает воздух в груди. Дышит, он еще может дышать.