Паоло и Барбаро спрыгивают на землю, здороваются с ним тепло и уважительно. Иньяцио слышит, как они негромко переговариваются. Он устанавливает сходни, чтобы помочь невестке сойти на берег. Джузеппина, задержавшись на палубе, крепко прижимает к себе ребенка, словно желая защитить его от опасности. Иньяцио поддерживает ее под руки и объясняет:
— Это Эмидио Барбаро, двоюродный брат Паоло Барбаро. Он помог купить нам лавку.
Виктория прыгает на землю, подбегает к Паоло. Сердитым жестом он приказывает ей помолчать.
Джузеппина замечает на лице мужа странное, едва заметное напряжение, словно пошатнулась его обычная уверенность, непреклонная решимость, которая так часто ее раздражает. Через секунду лицо Паоло снова становится упрямым и суровым. Строгий, настороженный взгляд. Если Паоло нервничает, он всегда умело скрывает это.
Джузеппина пожимает плечами. Ей все равно. Она обращается к Иньяцио шепотом, чтобы никто их не услышал.
— Я его знаю. Когда была жива его мать, он приезжал в Баньяру, — и, смягчив тон, бормочет: — Спасибо. — Склонив голову, смотрит ему не в лицо, а куда-то в шею.
Иньяцио, помедлив, идет за невесткой.
Он сходит на одетый камнем берег.
Один взгляд — и Палермо проникает глубоко в душу.
Вот он и в городе.
Охватившее его тогда ощущение тепла и чуда он будет с грустью вспоминать спустя много лет, когда по-настоящему узнает этот город.
Паоло зовет Иньяцио, чтобы тот помог ему погрузить вещи на телегу, которую раздобыл Эмидио Барбаро.
— Я нашел вам жилье рядом с вашими земляками из Баньяры, их здесь, в Палермо, много. Вам будет хорошо.
— Дом большой? — Паоло бросает на телегу плетеную корзину с глиняной посудой. Тарелки глухо бьются друг о друга, одна из них точно треснула. Затем два носильщика ставят на телегу коррьолу, сундук с приданым Джузеппины.
— Три комнаты на первом этаже. — Эмидио морщится. — Конечно, они не такие просторные, как в вашем доме в Калабрии. Я узнал про этот дом от одного нашего земляка, а тот — от своего кузена, который недавно вернулся в Шиллу. Главное, дом совсем рядом с вашей лавкой!
Джузеппина смотрит себе под ноги и молчит.
Все уже решено.
Гнев бушует, ревет внутри нее. Она пытается склеить обломки сердца, соединяет их кое-как, и эти осколки впиваются в горло, причиняя невозможную боль.
Где угодно хотела бы она оказаться сейчас. Хоть в аду. Только не здесь!
Паоло и Барбаро остаются разгружать нехитрые пожитки. Эмидио через въездные ворота Порта-Кальчина ведет Джузеппину и Иньяцио к их новому жилищу.
Звуки города обрушиваются на Джузеппину со всех сторон, они звучат грубо, безрадостно.
Воздух гнилой. И улицы все грязные, она сразу отметила. Палермо — жалкая дыра.
Впереди нее идет племянница, громко смеется, прыгает и кружится. Чему она радуется? — угрюмо думает Джузеппина, шаркая башмаками по грязной мостовой. Правду говорят: у кого нет за душой ни гроша, тому терять нечего. Виктория может только получить что-нибудь от жизни.
Действительно, девочка мечтает, мечтает о будущем, о том дне, когда она перестанет чувствовать себя сиротой, которую пригрели из милости. У нее будут деньги и, если повезет, муж, не из родственников. Больше свободы, другая судьба, не та, что была уготована ей в небольшом городке, зажатом между горами и морем.
Джузеппина чувствует себя обделенной, ущербной.
За воротами дорогу обступают лавки и склады, выходящие в переулки, к ним тесно прижаты дома, похожие на лачуги. Джузеппина видит знакомые лица. Не отвечает на их приветствия.
Ей стыдно.
Она знает их, она хорошо их знает. Эти люди уехали из Баньяры несколько лет назад. Побирушки, клеймила их бабушка. Жалкие бедняки, не хотят оставаться в своих краях, добавлял дядя, упрекая их в том, что они уезжают на заработки в чужие земли или посылают своих жен работать прислугой в чужие дома. Ведь Сицилия — это другая земля, отдельный мир, который не имеет ничего общего с континентом.
Она чувствует, как бурлит внутри нее гнев: она, Джузеппина Саффьотти, не нищая, ее не гонит нужда за куском хлеба. У нее есть земля, есть дом, есть приданое.
Чем дальше в глубь улиц, тем тяжелее становится у нее на сердце. Она не поспевает за остальными. Не хочет.
Они выходят на небольшую площадь. Слева стоит церковь с колоннами.
— Это Санта-Мария ла Нова, — поясняет Эмидио Джузеппине. — А это церковь Сан-Джакомо. Благочестивый найдет здесь себе место по душе, — добавляет он примирительно.