Работать над «Черепахой» особенно трудно потому, что не в пример обычным автомобилям она совершенно закрыта снизу. Приходится все делать согнувшись в три погибели внутри машины, и тут уж основным достоинством механика становится способность работать стоя на голове или изогнувшись штопором; кроме того, нужны также и специальные инструменты. Кое–чему я уже научился, когда еще только готовил джип к путешествию, а к концу его стал настоящим мастером.
На дороге, до того как мы встретились с Томасом, я успел лишь весьма поверхностно осмотреть коробку, но мне удалось определить, в чем дело.
В любом случае, даже с отличными инструментами, это заняло бы не меньше трех дней.
Мне вовсе не хотелось приступать к работе, и я сидел в машине, глядя сквозь отверстие в полу на черные маслянистые внутренности коробки перемены передач. Жаль, что конструкторы, проектировавшие эту штуку, никогда не пытались ее ремонтировать, думал я. Конечно, здесь достаточно простой упорной шайбы, но у меня ее не было, а если бы и была, то, чтобы ее поставить, пришлось бы вытащить всю коробку. Где взять шайбу? Сколько препятствий! И вдруг я придумал. Проволока! Если получится, мы сможем доехать до самой Боготы. Если нет — что ж, я не теряю ничего, кроме нескольких часов работы.
Я перерыл все мои винтики и железки и докопался до мотка проволоки, но она была слишком тонка. Тогда Томас предложил мне проволоку от ограды; она была примерно нужной толщины. Я отрезал кусок необходимой длины и обернул ею вал одним витком позади колец синхронизатора. Потом я зажал ее болтом, и проволока встала на место. Я вновь закрыл коробку, завел мотор, включил первую передачу и, затаив дыхание, отпустил сцепление. Джип тут же рванулся вперед и взвыл в гневном протесте. Он стучал и стонал. И вдруг весь этот шум прекратился. Я попробовал другие скорости, все работало отлично. Я объехал вокруг дома несколько раз, все время переключая скорости. Все работало как нельзя лучше. Надо скорее пускаться в путь–дорогу, пока наша «Черепаха» не передумала; мы поблагодарили Томаса и отправились в Боготу. Ехать было очень трудно: выбитые дороги тянулись в тени могучих гор–великанов, их снеговые шапки наполовину скрывал туман. Коробка работала безупречно. Она не перегревалась даже в знойной долине Магдалены, а когда поздно вечером мы добрались до окраин Боготы, то решили, что от добра добра не ищут. И могу вам сообщить, что эта проволока держалась более пяти тысяч миль, а если коробка и барахлила, то всегда по каким–нибудь другим причинам.
В Боготе было холодно. До этого мы провели довольно беспокойную ночь в какой–то каменной дыре, еще не доехав до города, и теперь страстно мечтали о спальных мешках и теплой одежде, которую мы послали вперед из Панамы. Но прежде всего нужно было подумать об отеле. Как это обычно бывает, тот, который нам рекомендовали, был самым дорогим в городе. Он назывался «Текуэндама» и являл собой высокое современное здание из стекла и бетона. Так было на протяжении всего пути. В Панаме нам посоветовали остановиться в исключительном «Эль—Панама», о котором даже Перон в шутку говорил, что он для него слишком дорог. Кого ни спросите об отеле, будь то полицейский, водитель такси или бармен, если вы американец, то едипствеыиый подходящий для вас отель будет самым дорогим в городе. Но у нас уже был опыт самостоятельного поиска, и мы очень скоро уютно устроились в скромной гостинице в нескольких кварталах от центра города.
Отель «Кларидж» с деревянными панелями мягких и глубоких тонов и потертыми бархатными портьерами, подхваченными золотой тесьмой, носил отпечаток старинных, полных достоинства нравов прошлого века. Соломенные матрацы не напоминали ложе из роз, а в ванну приходилось шагать в самый конец коридора; но в отеле было очень чисто, а за четыре доллара в сутки кроме номера полагалось еще и солидное трехразовое питание. Приняв горячую ванну, мы отправились вниз, в ресторан, где при желтоватом электрическом свете на столах сверкали белоснежные скатерти. Как только мы уселись за столик, к нам тут же подбежал метрдотель. Его черный фрак был весь измят, а крахмальная манишка то и дело выскакивала наружу, но он был в высшей степени заботлив и внимателен.
— Вы, наверно, устали после долгого путешествия? Не желаете ли пообедать в номере? Разумеется, мы не возьмем за это никакой дополнительной платы, — поспешно добавил он.
— Нет, спасибо, — сказал я. — Мы чувствуем себя превосходно.
— Но ведь вам будет гораздо удобнее в своем номере! Я сейчас же пришлю к вам официанта.
Он так искренне хотел услужить нам, что мы не стали спорить.