Элен и Фрэнк Шрейдер
ЛЯ ТОРТУГА
От Аляски до Огненной Земли
Всем, чьи имена
здесь названы и не названы,
но без чьей дружбы и участия
это путешествие
закончилось бы совсем иначе
Карта путешествия
Глава первая
Впервые мы пали духом после встречи с капитаном Паркером. Многие и раньше утверждали, что у нас ничего не выйдет, но мы с необычайной легкостью рассеивали их сомнения. Отставному армейскому офицеру, у которого в тихую погоду джип-амфибия ушел ко дну буквально из-под ног, мы сказали: «У нашего водонепроницаемый кузов». А морякам в Панаме, пугавшим нас chocosanos, легкомысленно заявили: «Мы не будем выходить в море в шторм».
Но сейчас, после четырех дней ожидания хорошей погоды на крошечном островке Карибского моря, где пальмы от ветра пригибались к самой земле, море вздувалось огромными валами, а побелевший под черным небом песок, искрился, точно соль, все наши бойкие ответы казались сплошной чепухой.
Когда в нашей бухточке укрылось рыбацкое судно мы сразу же поспешили к нему, страстно мечтая услышать хоть несколько ободряющих слов по-английски. Но, увы! то, что мы услыхали, отнюдь не прибавило нам храбрости. Только мы подплыли к трапу, как огромный верзила в морской фуражке с фокстерьером величиной с крысу на плече перегнулся через поручни и выпалил единым духом:
— Я капитан Паркер с «Морского конька» и ставлю десять против одного, что у вас ничего не выйдет. Если не укатает шторм, то прикончат рифы.
Я оглянулся на нашу маленькую «Черепаху», стоявшую на песчаной косе. Пятнадцатифутовый джип-амфибия казался таким крошечным, что на мгновение я и сам усомнился: «Неужели он прав?»
Потом мы с Элен сидели возле джипа под хлопающим на ветру брезентом и раздумывали над словами капитана. Все шло совсем не так, как мы предполагали. Май считался самым спокойным в Карибском море: сезон дождей только что начинается и до chocosanos еще далеко. Моряки очень красочно описывали этот бич панамского побережья — короткие яростные штормы чуть ли не ураганной силы, свирепствующие здесь во второй половине июня. Вокруг нас творилось нечто неописуемое. Неужели chocosanos еще хуже?
Мы отвели целый месяц на преодоление третьего непроходимого участка — Панамериканской магистрали: предстояло пройти двести пятьдесят морских миль от Панамы до Турбо в Колумбии, где снова начинается дорога. Нам казалось, что месяца вполне достаточно для пробега в двести пятьдесят миль даже на джипе-амфибии. Но сегодня уже 24 мая. Прошла неделя, с тех пор как мы покинули Зону канала, а джип едва одолел двадцать пять из этих двухсот пятидесяти миль. И запертые дождем, который окружал нас, как стена, мы снова склонялись над картами, хотя уже почти наизусть знали каждую бухту и риф, каждый береговой знак и остров в этом районе Карибского моря. Снова и снова всматривались мы в пенное клокотание Адских Ворот на дальнем конце острова. Однажды мы уже пытались пройти этот узкий канал и не смогли.
Здесь, на этой песчинке, затерянной в океане, где-то в стороне от панамского побережья, ничего не стоили ни десять тысяч миль, оставшиеся позади, ни десять тысяч, которые надо еще пройти от Турбо. Сейчас важны только ближайшие двести двадцать пять миль да ближайшие несколько недель, все остальное потеряло всякое значение. Если не поспеем в Турбо до начала chocosanos, значит, нам никогда там не бывать. Нет, не этого мы ожидали. В Калифорнии, в бухте Бильбао, мы уверенно бороздили волны на своей «Черепахе» и нам даже в голову не приходило, что не всегда море будет так спокойно. Несмотря на нарядную светло-серую окраску, «Черепаха» казалась гадким утенком среди стройных яхт. Не то автомобиль, не то лодка — так, серединка на половинку, — она больше всего напоминала деревянную лохань викторианской эпохи, только на колесах. Но при всей ее невзрачности мы ужасно гордились своей амфибией — ничуть не меньше, чем владельцы роскошной яхты или «кадиллака». Койки в ней были удобные, одноконфорочная печка отлично заменяла камбуз, а после дневного рейса мы выползали на берег, въезжали на шоссе и преспокойно отправлялись домой.
Люди смеялись над «Черепахой». Когда на Калифорнию обрушивался буйный тропический ливень — люди ласково называли его росой — и улицы Лос-Анжелеса тонули в воде, автомобилисты не упускали случая поддразнить нас: «Дождь-то дождем, но неужели от него плодятся амфибии?» Другие называли джип разведчиком с летающего блюдца. А однажды вечером, за неделю до рождества, когда мы вкатились на станцию обслуживания в Пасадене, трое механиков так и застыли с раскрытыми ртами. Наконец один из них немного пришел в себя: