Он явно удивился, что вторым «сумасшедшим» оказалась женщина.
Волей случая доктор Маркелл жил в том же отеле, и вечером мы втроем сидели за столиком. Получилась настоящая встреча однокашников.
Когда Эд рассказал нам, что было построено в университете за последнее время, я не мог удержаться и сказал:
— А мы можем считать себя почти студентами-медиками: мы там учились водить машину.
— Чему учились? Я слышал, что факультет права обвиняли в том, что там учат преследовать санитарные машины[16]. — Он засмеялся: — Но я впервые слышу, что будущих медиков учат водить машину.
— В котлованах стройки мы прошли нечто похожее на вводный курс управления «Черепахой».
— И эта наука нам очень пригодилась, — добавила Элен.
Это были первые слова, произнесенные ею за весь вечер. Немного позже она извинилась и хотела уйти. Все это было так не похоже на нее, что я забеспокоился.
— Ерунда, немного расстроился желудок. Утром все будет в порядке.
— Не удивительно, если вспомнить, где вы побывали, — сказал Эд. — У меня наверху есть пилюли, они вам помогут. Утром я уезжаю, но, если послезавтра вам не станет лучше, советую обратиться к врачу. Желаю удачи, бродяги.
Утром я ушел, когда Элен еще спала: торопился закончить ремонт «Черепахи». Вдруг днем звонят из отеля.
Ваша жена заболела. Приходите поскорее и привезите врача.
Я все бросил, позвонил врачу, которого мне рекомендовали, и помчался к Элен. День был знойный, а ее отчаянно трясло под одеялом. Доктор смерил температуру, и я, как мог, ответил по-испански на его вопросы. Когда он уходил, я вышел проводить его в холл.
— У вашей жены высокая температура, — сказал он. — Я думаю, это тиф.
Ошеломленный, я вернулся в комнату. Тут я впервые понял, что вялость и безразличие последних дней объяснялись не только усталостью Элен. Но откуда же тиф? Мы всегда кипятили воду и сделали себе прививки. Я сказал это врачу на следующее утро.
— Мой диагноз — тиф, — повторил он. — Прививки могут ослабить форму, но во всех случаях ехать вам пока нельзя.
Ни один из последующих дней не обходился без проливного дождя. Я не отходя сидел у Иостели Элен и следил, как температура поднимается, затем чуть-чуть падает и снова подскакивает еще выше. Я не давал ей сбрасывать одеяло, когда она металась в бреду, клал горячую бутылку к ногам, если ее бил озноб, и слушал, как она говорила о доме, о болотах, насекомых и цветах. Какое счастье, что мы успели доехать до Тапачулы!
Доктор приходил ежедневно, прописывал новые лекарства, но температура с каждым днем все повышалась. Дойдя до ста четырех градусов, она остановилась. Элен лежала тихая, очень бледная под темным загаром. Так прошло несколько дней, прежде чем спал жар. С радостью я услышал, что Элен хочет есть, а когда она вяло попробовала шутить, я понял, что дело пошло на поправку.
Пока Элен набиралась сил, я закончил ремонт джипа, сделал все необходимые запасы, в том числе купил двести футов тонкого стального троса для лебедки. Когда мы покидали Тапачулу, Элен была еще слаба, но рвалась в путь. Мы ведь оба знали, что если на юге дожди тоже будут ранние, то нам придется туго.
Глава четвертая
Приближаясь к границе Гватемалы, мы с Элен снова представили себе содержимое нашего джипа разбросанным по всему помещению таможни.
Чиновники с подозрением оглядывали многочисленные дырки, царапины и вмятины кузова — это были тяжелые минуты! — но, видно решив, что ни один уважающий себя контрабандист не поехал бы на такой диковинной тарахтелке, они поставили печати на наши паспорта, даже не заглянув внутрь.
После гнетущего зноя Тапачулы прохладный горный воздух казался блаженством. Свет почти не проникал в густые, тенистые леса, покрывавшие склоны. Орхидеи оплетали голые нижние ветви, а выше, как это ни странно, банановые пальмы соседствовали с хвойными деревьями. Скалы, громоздившиеся в голубой дали, поочередно выступали из туманной дымки. Где-то далеко внизу, в долине, из моря зеленой листвы выделялись отдельные деревья; их стройные стволы и пышные кроны напоминали крошечные растрепавшиеся зубочистки. Спустился туман, и все потонуло в зыбком мареве; ажурный папоротник и высокие пальмы с огромными листьями не меньше ярда в поперечнике тихонько вздрагивали, когда на них падали капли росы. В небе солнце тщетно пыталось пробиться сквозь туман и золотило края каждого мимолетного облачка. Как чудесна прохлада стремительных потоков, в которые мы окунались во время коротких остановок! А какое удовольствие свернуться в спальном мешке в холодную ночь!..
16
Намек на то, что в Америке есть специальные юристы, ведущие дела лиц, пострадавших от уличного движения. Их называют преследователями санитарных машин.