— Как же это, интересно, она может оказаться хорошей в глубине души, если она бросила нас в темницу?
— Возможны и гораздо более невероятные вещи, чем маленький принц Поффер может себе представить, — произнес он.
Я замер, внимательно вглядываясь в тритоний пруд. Наконец, он снова заговорил:
— Ты все время поддавался летним страхам. Теперь тебе следует показать, что ты сильнее их. Иначе они будут преследовать тебя всю жизнь. Поэтому тебе необходимо вернуться в белый замок.
И уже не в первый раз я подумал, что гномик Умпин произнес очень умные слова. В то же время я не мог представить, чтобы я снова очутился в замке.
— Подумай, а вдруг я потеряюсь во сне, — произнес я.
Гномик Умпин стал переминаться с ноги на ногу, как будто по какой-то причине ему стало не по себе.
— По-моему, во сне потерялось нечто совсем другое — это ключ ко многим вещам. Разве ты забыл, что у тебя на шее висел ключ, и ты ходил, бродил здесь в полутьме, но ты не сумел сделать никаких открытий?
И он посмотрел на меня так, как будто бы открыл большую тайну.
— Кроме того, тритон не может сидеть в тюрьме вечно, — продолжал он. — Это чересчур суровое наказание даже для тритона.
Он дважды произнес слово «тритон», и я замер от страха.
— Я не хочу возвращаться к летним страхам, — громко закричал я.
— Как хочешь, — сухо сказал Умпин. — Но если ты не заберешь оттуда ключ, ты никогда не сможешь вернуться обратно к маме с папой и войти в свой большой дом с верандой и шезлонгами.
— Но ведь я могу позвонить в звонок.
— Конечно же, ты можешь позвонить, но тебе откроют не мама с папой. Если во сне потеряешь ключ от родного дома, тогда обитающие в твоем сне окажутся в твоем родном доме. А живущие в твоем настоящем доме, переселятся в воздушный замок твоих грез и фантазий. Об этом, как и о многом другом, написано в одной очень старинной книге.
У меня пересохло в горле, и я дважды проглотил слюну, прежде чем осознал, что сказал гномик Умпин, но у меня не было никаких причин не верить ему, ведь за все это время он успел сказать мне столько мудрого.
— Не бойся, все будет в порядке, — произнес он, наконец. — Я помогу тебе попасть обратно в лето. Такие путешествия принцам Пофферам без помощи гномов не по плечу.
Я задрожал.
— Держи меня за руку, Кристоффер Поффер, — сказал гномик Умпин.
В следующее мгновенье мы уже стояли там же, на берегу тритоньего пруда. На мне оказался красивый костюм, подобающий принцу. Ночь была почти на исходе. День еще не наступил, едва брезжил рассвет, ночной сумрак только начинал рассеиваться. Тритоний пруд был окутан редким туманом, а небо над ним было алым, как брусника, потому что солнце вставало навстречу новому дню. На берегу квакало множество лягушек, но это были самые обыкновенные лягушки, которых сотнями можно увидеть в лесу каждое воскресенье.
— Кристоффер Поффер, — произнес гномик Умпин. — Сдается мне, я забыл тебе сказать, что гномы не могут приходить в один и тот же замок дважды. Вот почему мне остается лишь пожелать тебе удачи. И если ты будешь смотреть всем опасностям прямо в глаза, то ничего на свете не сможет устрашить тебя.
Это были самые последние слова, произнесенные гномиком. После этого я увидел, как сначала исчезла одна его рука, потом скрылась из глаз и нога, так постепенно таял он весь, возвращаясь куда-то туда, в какое-то неведомое пространство по другую сторону воздуха.
Я остался стоять один в лучах восходящего солнца. Я снова почувствовал, что мои пальчики на ногах совсем замерзли, и лучше было бы натянуть на них сейчас теплое одеяло, ведь я стоял над пропастью. И мне было грустно, потому что я прекрасно понимал, что никогда больше не увижу гнома Умпина.
Я вышел на тропинку и побрел к замку. И тут же мне на глаза попалась одна из здоровенных лягушек. Она скакала мне навстречу со стороны королевского сада. Я остановился и посмотрел ей прямо в глаза. Она мгновенно развернулась и запрыгала обратно к замку.
И вот я очутился у ворот замка, на том самом месте, откуда я проскочил в замок вместе с гномом Умпином и принцем Каролюсом. Над замком еще витал дым догорающего костра.
Хотя было еще совсем раннее утро, на лужайке стоял большой круглый стол, за которым сидела вся королевская семья. Скрестив руки на груди, восседая в высоком судейском кресле, маршал наблюдал за ними всеми.
Не успел я вступить на площадь перед замком, как королева поднялась со своего места и указала на меня пальцем, так что взоры всех присутствующих обратились ко мне.