Прозвенел звонок. Кира пошла открывать, а Эля с вдруг заколотившимся сердцем быстро села в кресло, схватив журнал и сделав отсутствующий вид сейчас она ее вроде не заметит, а потом наконец скажет небрежно: «Ах, это ты… Ну, приветик».
Увидев, что она держит журнал вверх ногами, Эля вдруг его отшвырнула, вскочила с кресла, метнулась к окну и стала смотреть во двор, отогнув штору. Дальнейший сценарий оставался прежним: «Ах, это ты…»
Уже не соображая, что она делает, Эля от окна бросилась к письменному столу: лучше будет притвориться, что она делает уроки. Однако на столе, как назло, не было в этот миг ни единого листика бумаги — не будет же она тупо и по-ослиному глазеть на блестящую полированную поверхность?!
Эля снова вскочила. В голове был полный сумбур: она не понимала, чего ей хочется больше — обдать Зайца ледяной стужей или схватить ее в объятия? Она вообще ничего не понимала.
Поэтому вошедшие девочки застали ее посреди комнаты, стоящую вполоборота к двери в странной, напряженной позе, точно Эля собралась куда-то бежать и вот-вот сорвется с места.
— Это совсем нетрудно, — услышала она, — главное — капля терпения в самом начале. Только не надо пугаться, что ничего не получится… Здравствуй, Эльвира.
Эля рывком обернулась и рядом с Кирой увидела… Волнухину.
— А я договорилась с Женей, что она научит нас вязать, — как ни в чем не бывало заявила Кира. — Она первоклассно вяжет! Представляешь, все свои вещи она вяжет сама!
Волнухина бросила в кресло целлофановый пакет со спицами и нитками и объявила:
— Только, девочки, чур, не торопиться. Сначала научимся вязать самое простое: обыкновенную полоску.
Волнухина появилась у них в классе год назад. Не потому, что поменяла школу, как это обычно бывает: Волнухина осталась на второй год. Но опять-таки не потому, что была лентяйкой — просто она долго болела и уже не смогла догнать своих ребят.
Училась Волнухина хорошо, а друзей у нее не было совсем, и виновата в этом была она сама, если, конечно, можно назвать это виной: все перемены и все свободное время Волнухина проводила с подружками из бывшего своего класса.
Эля не имела ничего против Волнухиной, она, скорее, ей даже нравилась, хотя Элю не приводил в восторг тот факт, что Волнухина одевается не хуже, а, может быть, даже лучше ее: на Волнухиной были яркие и броские вещи, и она часто их меняла. Теперь же оказалось, что все эти кофточки, шапочки, варежки и джемперки Волнухина вязала сама!
Эля ничего не имела против Волнухиной. Но… в этот миг ее захлестнула самая настоящая ярость. Смерив обеих испепеляющим, как ей казалось, взглядом (а на самом деле лишь прижмурясь по-кошачьи), Эля сказала:
— Здравствуй, Волнухина. Приветствую тебя в своем доме.
Слово «своем» Эля подчеркнуто выделила. Она обошла Волнухину, словно пустое место, и вышла, хряснув дверью.
— Что это с ней? — озадаченно проговорила Волнухина.
Эля закрылась в кухне. Ее прямо корчило от злости, хотя где-то там, на самом донышке, шевелилась мысль: а может, приход Волнухиной действительно к лучшему? Пусть она, Кира то есть, берет себе в подружки Волнухину, а Зайца оставит в покое! И не злиться надо, а, наоборот, всячески эту дружбу поощрять!..
Но эта, в общем, совершенно здравая мысль, пискнув, затихла под напором ярости. Ничего Эля не могла с собой поделать, никакие доводы и возможные в будущем блага не могли примирить ее с неожиданным появлением Волнухиной. Явилась! А эта… сестричка… Не предупредить, не спросить разрешения, не обмолвиться хоть бы словом! Вроде так и надо. Вроде Эли и на свете нет. Вроде она здесь не хозяйка.
— Чего не идешь? Мы тебя ждем!
Эля исподлобья посмотрела на вошедшую Киру и притворно-жалким голоском поинтересовалась:
— Вы мне позволите хотя бы здесь посидеть спокойно? В моей кухоньке?
Больше они ее не звали. Волнухина вовсе не торопилась убираться. Часов на кухне не было, и Эле показалось, что она сидела там целую вечность. Дважды она крадучись подбиралась к двери своей комнаты (Ее комната!.. Это звучало теперь как издевка!) и прислушивалась, чем те занимаются. «Те» не скучали — Эля слышала их смех и оживленные голоса. В ней они не нуждались. Пожалуй, в ее комнате они над ней же смеялись. Однако, прислушавшись, Эля убедилась, что о ней и не думали говорить. Это отчего-то разозлило ее еще больше: значит, по-ихнему, она такое ничто, что даже и полслова не стоит?!