— Хел, что мы будем есть? На одной воде мы долго не протянем…
Я решительно перебила его:
— У меня приготовлены сухари, месяца на три. Ещё я взяла витаминного зелья, так что болезни нам тоже не грозят. Декан Слагхорн помог мне собрать аптечку. Теперь у нас есть чайник, будем пить кипяток и есть сухари. Прорвёмся, Том!
Том отстранился и ошарашенно посмотрел на меня.
— Хел, серьёзно? Ты сушила сухари в школе? И зелья готовила? Почему же я об этом не подумал?
Я засмеялась, легко и беззаботно:
— Масштаб не тот. Ты думаешь о завоевании мира, а я о хлебе насущном, чтобы ты не загнулся в процессе, понял?
Том решительно вытер слёзы и протянул мне руку.
— Вместе навсегда. Согласна?
Я ответила твёрдым рукопожатием.
— До самого конца, Том.
Он обнял меня крепко-крепко и зарылся в мои волосы.
— Что бы я без тебя делал, Хел?
Я спокойно ответила:
— Ты слишком силён, чтобы умереть. Ты бы справился, Том. Тебе пришлось бы нелегко, но ты бы справился.
Так мы стали жить в пустом здании приюта на Байсвотер-роуд, в самом сердце Лондона. Том резко повзрослел, он выстругал себе рогатку, я дала ему бельевую резинку для этого важного приспособления. Приходил проспавшийся дворник, прятал глаза и извинялся, пытался забрать свой чайник, но мы ему его не отдали. Тогда сторож предложил пользоваться печкой в его сторожке совместно, я вела переговоры и выторговала себе небольшую кастрюлю. Холодная вода текла в кране, так что мы с Томом даже умудрялись поддерживать гигиену. В обмен на стирку сторож поделился с нами запасом дрянного чая. Сахара я натащила из Хогвартса, так что мы неплохо устроились. Совместно со сторожем мы полностью закрыли окна в кухне мешками, потому что ночью действовало затемнение, в городе было темно, как в лесу в безлунную ночь. Сторож был неплохим дядькой, просто слабым и вечно пьяным. В редкие минуты просветления он тихо читал газеты на кухне и рассуждал о политике.
Мы практически жили на кухне, потому что там было тепло и чай под рукой. Одну тарелку и ложку нам удалось выменять на мою старую юбку, это нам подфартило. Том периодически сбивал голубей, я чистила их от перьев и обливала обеззараживающим зельем — так мы спасались от орнитоза и прочих гадостей, которые могли переносить птицы. Очищенные тушки мы варили в кастрюле и ели бульон с мясом и сухарями. Приправ у нас не было, но соль имелась — тоже из моих запасов, я купила соль на Косой аллее, потратив немного общих денег. К сожалению, голуби перепадали нам нечасто, за птиц гоняли, пару раз нам приходилось удирать на предельной скорости, так что мы особо не увлекались браконьерством. Дни мы проводили однообразно: завтракали чаем и сухарями, уходили в парк повторять пройденный материал или собирать опавшие ветки с деревьев, в обед мы перекусывали в парке сухарями и водой из бутылок, а вечером долго пили чай с теми же сухарями или с бульоном, что было сродни празднику.
Через две недели жизнь наша устаканилась, появилось даже подобие рутины. Ночью я рассказывала Тому сказки. Благодаря бабушке, я знала их великое множество. К тому же, помогало воспоминание о телевизионных мультфильмах и кино. Чего только Том не выслушал от меня за эти ночи. Я рассказывала про Алладина, про Кота-в-сапогах, про Емелю-дурака и про смелого мангуста, победившего змеиную семью. Мы спали вдвоём на узкой кровати Тома, согревая друг друга своим теплом. Реддл застенчиво признался мне, что никогда ни с кем не спал, его даже никогда никто не обнимал. Теперь он засыпал, как маленький, устроив голову на моём плече. Он почти мурчал, как Рекс, когда я легко гладила его по голове и тихонько дула в затылок, обещая, что всё будет хорошо. Никакой сексуальной подоплёки в наших совместных ночёвках не было, Том цеплялся за меня, как за спасательный круг в море, да и мне он был жизненно нужен.
Уже начались налёты германской авиации, но пока бомбили аэродромы и доки. Я знала, что скоро всё изменится. Прилетели совы, принесли списки и куцые кошельки. Спасибо Попечительскому совету, нас хоть и выставили из магического мира, но деньги прислали аккуратно. Мы помчались за учебниками на следующий день, довольные, что мантии нам покупать не придётся, я уже перешила имеющиеся. Выбрав погожий день, я постирала всю одежду и высушила её на солнышке, потом даже выгладила. Утюг на углях тоже нашёлся у сторожа, хорошо, что он не успел его пропить. Вот интересно, сторож бы без нас загнулся или нет? Мы его регулярно подкармливали, а он каждый день где-то напивался в дым. В общем, уживались мы вполне мирно.
Оценки у Тома снова были сплошь самые высокие, да и у меня дела шли неплохо. Я получила целых два «Великолепно»: по гербологии и чарам, остальные были «Выше ожидаемого». Не зря я торчала в библиотеке всё свободное время, я очень собой гордилась. Так вот, мы купили новые учебники, и Том погрузился в сладостный мир новых знаний. Я зачёркивала дни на самодельном календаре и всё больше мрачнела. Налёты на Ист-Энд и Сити приближались с пугающей быстротой. Благодаря сэкономленным на мантиях деньгам, мы купили хорошую обувь мне и Тому, а ещё по случаю купили килограмм синей шерсти, я засела вязать свитера. Одновременно я выяснила, где ближайшие станции метро, и сложила всю одежду в сумку. Теперь в любой момент я могла схватить Тома за руку и рвануть к ближайшему укрытию. Одеяло и подушки я намеревалась захватить с собой, не помешает.
Пока на улицах стояло затишье, лондонцы вовсю делали вид, что никакой войны не существует. Все бодро передвигались по улицам, девушки носили нейлоновые чулки, пиджаки в стиле «милитари» и узкие юбки-карандаш. Как же меня раздражало отсутствие колготок, кто бы только знал! Нейлоновые чулки стоили дорого, более полутора фунтов, а рвались почти моментально, да еще перекручивались. Я купила одну пару и берегла её на торжественный случай. В остальные дни я обходилась носочками и гольфами. Носки Тому я регулярно штопала, надо отдать ему должное, носил вещи он очень аккуратно. Как и ожидалось, после получения писем сторож вообще перестал обращать на нас внимание, а мы совершенно от этого не страдали. По сравнению с прошлым летом мы жили весьма неплохо, хотя питание было однообразно до умопомрачения. По крайней мере, еда у нас была. Том неоднократно благодарил меня за сухари и смущался, что сам ничего не запас. Он клятвенно обещал исправиться в следующем учебном году.
Семнадцатого августа я устроила день большой уборки: вычистила всю кухню и прибралась в комнате Тома, помыла все коридоры, где мы оставили пыльные следы — в общем, постаралась свести к минимуму следы нашего пребывания. Том не задал ни единого вопроса, покорно таскал мне вёдра с водой и помогал прибираться. Восемнадцатого августа, ближе к вечеру, я собрала все наши нехитрые пожитки, устроила большое чаепитие и решительно взяла Тома за руку: