Чувствовалось, что этот человек больше привык командовать, чем заискивать или просить. Ишь ты, комплимент отвесил: добрая! Раскатал губу. Уж если и быть доброй, то вовсе не на пользу директорскому карману.
Варя положила трубку и задумалась: кому бы позвонить для выяснения подробностей? Такому человеку, который держит руку на пульсе рынка ценных бумаг и знает, на каком предприятии города что происходит.
Не так уж много у нее знакомых. Спросить кого-то из однокурсников? Ну конечно, как она могла забыть! Килька, парень, который учился с ней на компьютерном отделении.
Варвара после окончания колледжа только и смогла что устроиться компьютерщиком в небольшое частное издательство, на четыре тысячи рублей, а Килька… О, это теперь большой человек. У него, кажется, единственного из их выпуска, своя фирма. Варина подруга Оля — тоже однокурсница, которая сидела в декретном отпуске уже со вторым ребенком, советовала ей:
— А чего ты с Килькой не поговоришь насчет работы? Он, помнится, на тебя западал…
Вспомнила! Западал. А теперь у Кильки своя семья, он и думать забыл про Варю Крячко — по ее девичьей фамилии.
Килькой Николая Громова звали не потому, что он был длинный или тощий, а потому, что именно Оля на первом курсе и прозвала его так, от имени — Колька-Килька. Чего ей взбрело в голову таким образом исковеркать его имя, неизвестно, но дурацкая кличка прижилась.
Для начала она позвонила Ольге.
— Ты знаешь телефон Кильки?
— Конечно, знаю. Надумала проситься к нему на работу? — живо заинтересовалась та.
Оля была любопытна, всегда в курсе дел своих знакомых. На каждый случай, который случался с кем-нибудь из них, у Ольги имелась своя версия или свой пример из жизни. Не своей, а кого-нибудь из тех, кого она лично знала.
Когда хоронили Бориса, Ольга на кладбище не поехала. В тот день вдруг особенно похолодало, а она кормила грудью малышку и боялась простыть. Правда, потом она потребовала с Наташи, которая на похоронах присутствовала, полного отчета. Варя слышала, как подруга ей докладывала: «Когда опускали гроб, уронили, представляешь?.. Ну, ты сравнила Борьку с генсеком!..»
Она виновато оглянулась на Варю.
Наташа на кладбище все время держалась подле Варвары и в кафе взяла на себя организацию поминок, рассаживала гостей и следила, чтобы у всех все было.
После того как гости разошлись, Варвара отправила подругу домой. У той тоже был ребенок, и Наташа оставила его со своей мамой.
Наташа время от времени позванивала Варе, осторожно спрашивала, как она себя чувствует, и даже не подозревала, что Варвара, вместо того чтобы сидеть дома и горевать, ведет такую активную жизнь.
Ольга тоже разговаривала с ней, понизив голос, как с больной, но природный оптимизм все равно рвался из нее, выплескивался наружу, несмотря на попытки его сдержать.
— Нет, серьезно, ты наконец решила меня послушать и найти себе что-то получше?
— Нет, — сказала ей Варя, — о другой работе я пока не думала, мне нужно с ним поговорить. По делу.
— По какому?
— А-а, долго рассказывать, — попыталась отмахнуться Варя.
Не тут-то было! Ольга сразу почувствовала: у подруги происходят какие-то события, а она не в курсе. Непорядок.
— А поподробнее?
— Да так, ерунда всякая. С работы Бориса звонили насчет акций мясокомбината, а я совершенно не знаю, что это такое и с чем его едят.
— А их много?
— Кого?
— Не кого, чего! Акций, спрашиваю, у тебя много?
— Не знаю.
Правда, где у нее голова?! Которая глупая, безногая, безрукая… Она же поставила у порога дипломат с чем-то там, а как подбежала к телефону, так до сих пор впустую и тарахтит.
Кильке вон звонить собралась, не имея представления о том, сколько у нее этих самых акций. А главное, есть ли они у нее вообще! Кто сказал, что акции непременно должны быть в дипломате?
— Как так не знаешь? — между тем продолжала допытываться Ольга. — Ты не знаешь, покупал ли твой муж акции комбината?
— Может, покупал еще до нашей свадьбы, — предположила Варя, думая о том, что надо ей кончать этот разговор, и совершенно не представляя, как это сделать.
Ольга обычно вцеплялась в источник информации как клещ и не отцеплялась, пока не высасывала его до дна. Так что как бы Варвара ни брыкалась… И в это время прозвонил дверной звонок.
— Прости, Лелька, кто-то в дверь звонит, я тебе попозже перезвоню, — сказала она и положила трубку.
Наверное, от облегчения, что так легко отделалась от Ольги, или оттого, что на дворе стоял, что называется, белый день, Варя открыла дверь, даже не взглянув в глазок, и тут же была за это наказана.