Бахдеш из тех людей, для кого все эльфисы на одно лицо. Думаю, на это и был расчет. Но и из солдат Фанти никто вроде не узнал… остановились они далековато, конечно.
И, хоть и очень-очень хотела, я не кинулась Фанти на шею с воплем типа «миленький эльфис, оглушивший Бахдешу пол отряда, ты еще и Теллера Филрена в облике собаки привел?! Обожаю тебя, обожаю! И шляпа с пером, и буква в фамилию, и что захочешь тебе будет!» И Дальку удержала от вопля восторга, хотя именно восторг мы в тот момент обе и почувствовали.
Предполагаю, что Далька знала, что мы встретим здесь Фанти, в отличие от меня она, кажется, совсем не удивилась; но знать и встретить — разные вещи.
Мне пришлось ущипнуть ее за щеку, чтобы согнать с подвижного личика улыбку. Могла бы и намекнуть!
— Место занято, — сказал Фанти.
Такого голоса я у него еще не слышала. Но, подойдя ближе, убедилась: точно он. Глаза были все те же, нездешние, колдовские, огромные…
Два всепонимающих озера бесстрастно взирали на Бахдеша, но он совершенно не собирался проникаться лирикой момента.
— Что?!
— У нас тут бдение. По случаю ухода солнышка в зенит, — все с той же серьезной миной пояснил Фанти, — приходите позже, когда камень освободится… если он вам не для эстетических целей нужен, конечно. Если вы просто посмотреть, не проблема. Любуйтесь.
Бахдеш побагровел, но, к его чести, голос его звучал почти вежливо:
— И как долго нам ждать?
Фанти пробормотал что-то под нос, накрутил на пальцы пеструю расточку вместо локона, достал из кармана зеленое стеклышко и через него внимательно уставился на солнце.
Время шло… шло… шло…
Пели птички. Стрекотали кузнечики. Шумел лес.
Далька плюхнулась прямо на землю, ей надоело стоять. Запустила пальцы в грязь, с интересом насыпала чернозема в горсть, рассмотрела. Кажется, обо что-то укололась. Ойкнула. Фанти дернулся от звука, роняя стеклышко. Посмотрел на Дальку укоризненно, поцокал языком, покачал головой, звеня при этом бесчисленными бубенчиками, вплетенными в волосы: точь-в-точь колокольня в канун Самой Длинной Ночи.
— Ну вот, — сказал он, — я только настроился на связь с духами. Сбили…
Далька шмыгнула носом. У нее дрожали плечи: она изо всех сил стараясь не рассмеяться.
— Сколько? — Тихо повторил Бахдеш таким тоном, что всякое желание смеяться отпало тут же.
В этом голосе была нотка «сейчас сверну тебе шею, размалеванный урод», немного «пусть твой народ катится в свой мир, а не младенцев нам тут ворует» и, самое страшное, «вы мешаете настолько, что такую проблему легче закопать, чем решить».
— Месяц? — Предположил Фанти беззаботно, закатив глаза, — Два? Кто знает. На то и бдение.
Бахдеш потянулся с клинку; Фанти вскинул ладонь.
— Тихо-тихо. Ты же не прольешь на священный Камень эльфийскую кровь, незнакомец? Во мне ее четверть.
Он плавным жестом указал на острые кончики ушей. Бахдеш уши осмотрел, немного помедлил… и рявкнул:
— Стащите его отсюда!
Вторая ладонь.
— Тихо! — Рявкнул Фанти, чуть не сорвавшись в знакомые паникующие интонации, — Боги не терпят агрессии в священном месте!
Бубенцы звенели все громче, похоже, Фанти все-таки не удержался — затрясся. И никак не мог эту дрожь прекратить. Понимаю: я тоже знатно перетрусила.
— Что тебе надо? — раздраженно спросил Бахдеш, — Хочешь денег?
— Хочу бдеть! Я сюда первый пришел! — Возмущенно взвизгнул Фанти.
— Давайте его просто в уголочек подвинем, — предложила вдруг Далька, и встала, отряхивая грязные ладони, — мне Веда сказала, что так можно. Места хватит.
— Правда сказала? — Одними губами спросила я, зная, что благодаря своему ведьминскому слуху Далька услышит.
Она едва заметно пожала плечами, потом мотнула головой. Насупилась.
— Она гневается. Я сейчас откажусь от Силы отказываться, если вы так и продолжите. Жить хочется, но я боюсь злой Веды там больше, чем смерти!
Звон становился все громче и громче, он уже заглушал кузнечиков. Фанти раскинул руки ладонями вверх.
И как у него получалось? На вид он казался почти неподвижным, но звук все усиливался.
— Мне нельзя много двигаться, но если меня перенесут, то я согласен, — сказал он.
У Бахдеша было не так много вариантов. Он не мог Фанти убить — потому что это прогневило бы Богов; он не мог затеять драки — потому что это тоже прогневило бы Богов. Найденное этими двумя решение было настолько простым, что казалось почти гениальным.