Звон резко прекратился, внезапная тишина забилась в уши, как вата. Бахдеш как-то обмяк, расслабился, упал на колени, каплей растекся по камню, вялый, сонный, безжизненный.
— Держу семь секунд, — Фанти сплюнул в ладонь, и слюна была с кровью, — быстро.
Далька уколола мой палец, палец Куца, а потом приложила ладошку к камню, растопырив пальцы. Протянула мне гвоздь.
Когда-то давно это сделал за меня Лер. Почти брат; никого ближе у меня тогда не было. Но, похоже, никуда не деться, пришла моя очередь: я взяла гвоздь, оглянулась на солдат — кто-то уже вскинул арбалет, Фанти надрывно кашлял.
И воткнула его в камень.
Мы звали.
Он поддался, как масло, гвоздь легко скользнул по самую шляпку.
Они отозвались.
Теллер ощутил спиной твердую землю; руки — руками, ноги — ногами. И совсем не ощутил хвоста.
Он рывком поднялся, и тут же упал обратно: все тело болело. Мышцы ныли так, как будто он пролежал тридцать три года на какой-нибудь печи, а потом решил выйти в бой мечом помахать, как последний дурак, без разминки; кости все вместе решили сообщить хозяину о приближении лютой непогоды — Теллер и не думал раньше, что их у него так много. Казалось, болели даже волосы.
В глазах все двоилось и расплывалось. Но склонившееся над ним светлое пятно Лер все-таки опознал, хоть и с немалым трудом.
— Фа…
— Я говорил им, что ты аристократ, но даже аристократа не пустят в вардо, если он умирает, — торопливо заговорил Фанти, — это не я сказал! Это шувани запретила.
— У…
— Ну, она смогла это прекратить, — добавил Фанти, — так что лучше будь благодарен. Тебя наконец-то перестало мотать туда-сюда. Но лучше лишний раз не шевелиться.
Фанти сунул Леру в руки что-то вроде маленькой миски с водой. Лер выпил — даже слишком быстро. Фанти понятливо наполнил миску снова.
— Как долго?
— Ночь.
— Успеем?
Фанти вздохнул.
— Успеем. Но если ты встанешь и пойдешь… Возможно, перекинешься еще раз? Тебе не стоит этого делать. Тело может не выдержать. Это не я сказал, это шу…
— Привычка такая? — Лер снова сел.
Заставил себя. Подпер руками. Вспомнился старый полуразвалившийся домишко на том пути, чью покосившуюся стену подпирали замшелые бревна. Он застыл в каком-то подобии равновесия, которое казалось мимолетным — на долгие годы.
Лер надеялся, что сможет продержаться хоть минут пять. Из принципа.
Тело предает. Все, как говорил дед: иногда тело — твой самый страшный враг. Оно лениво, неповоротливо, ему нужен сон, еда, отдых, оно болит… именно тогда, когда всего нужнее, оно отказывает.
Наскар из Ньярни умер за несколько часов до того, как они с Ликой успели обратиться к Богам. Иногда Лер думал: а если бы он не поддался болезненной слабости, если бы шел вопреки усталости, если бы лишний раз не остановился тогда… может, дед был бы жив?
Но потом вспоминал, что с ним была Лика. Что он не ради себя останавливался, не ради себя искал еду, не ради себя спал по ночам. Лика была слабее — но ее слабость не дала Леру измотать себя до смерти. Ликина слабость спасла его. А его слабость спасла Талиманию.
И это не то, чем стоит гордиться.
Дурацкая была идея. Детская. Пойти и попросить Богов, чтобы все снова стало хорошо. Наскар говорил никогда не полагаться на других, а в то время Теллер чтил заветы деда свято. Но когда смерть дышит в затылок, когда не можешь разлепить глаза утром, когда тело пылает, когда взрослые вокруг тебя умирают один за другим, когда прижимаешься к сестре лбом — и вместо прохладной кожи чувствуешь жар, слова молитвы рвутся из груди сами. И когда Боги не отозвались на его крик во дворце, Лер почему-то решил, что дело в акустике.
Что нужно просто найти место получше, и Боги ответят. Что им не плевать — они просто не знают, не видят, отвлеклись на что-то важное.
Кересский Камень показался ему подходящим местом. Простейший ритуал, про который знают все дети, которые хоть иногда гуляют на улице с другими детьми. Если в полночь налить в серебренный таз воды и бросить щедрой горстью водорослей со дна быстрой реки, сможешь вызвать Русалку; если нарисовать на лестнице крест красным соком, томатным, вишневым, любым, лишь бы цвета крови, и трижды повторить: «Кровавая дама, приди», то та, несомненно, придет. А если пойдешь к Камню и прольешь королевской крови, отзовутся Боги.
Лике Лер сказал, что прочел про это в книге, потому что она всегда проверяла авторитетность источников. Он соврал, но Лика была слишком больна, чтобы его поймать.