Но эта принцесса была даже не уродлива… просто никакая. Малиалику никогда не замечали, и она, кажется, была очень довольна этим обстоятельством.
— Я-то думала, — продолжала Тея, неусыпно надзирая за девушкой, повязывавшей бант, — что барон Филрен своего не упустит, и недолго принцессе вдовицей ходить. Но увы: нашлась и на него прыткая баба… Говорят, сама в храм вела, позорница!
А уж сколько барон Филрен королеву уговаривал, чтобы эта позорница его в храм могла отвести без последствий… А сколько выложил на всякие подсвечники-салфетки-платья… Но Яма смолчал: учитель поделился с ним по секрету, после того как его на одном празднике ну очень уважили бочонком молодого винца. А наутро просил не портить двум взрослым людям их увлекательные игрища и хранить все в тайне.
И Яма хранил.
Яма вообще много чего знал. Умение растворяться в толпе и чуткие уши позволяли ему многое слышать. Никто не воспринимал мальчишку всерьез, никто не понижал лишний раз голоса… а Яма и рад был. Ему нравилось жить во дворце.
Хоть учитель и гонял нещадно, и частенько приходилось заниматься всякими глупостями, которыми другим заниматься было недосуг. Например, платья разносить.
Все равно это было куда веселее, чем коров пасти.
Яма принял коробку и потащил. Коробка была большая, он все время задевал ей каких-то людей, напоминая сам себе муравья в огромном муравейнике.
— Это точно то самое платье? — Услышал он серьезный голос, — Сегодня обязательно должно быть То Самое Платье.
— Вы это просто знаете, принцесса Лифнадалия? — Из вежливости ответил Яма.
— Ну что ты. Я ж не ведьма. Но мне так кажется, — вздохнула она, — думаю, это Таль за косынку мне мстит. Предчувствиями.
Яма пожал плечами. Он, конечно, помнил ту историю, когда во дворец пришел просветлившийся иконописец и стал искать почему-то не Аразу и не Валиалину, а именно среднюю принцессу. И не нашел, что как раз вовсе неудивительно. Зато нашел младшую.
А та посмотрела на новую икону, сморщила прелестный носик и выдала что-то вроде: «Ну разве будет Богиня расхаживать в юбках эльфисской шувани? Нарисуй что-нибудь… струящееся».
Ну, он нарисовал.
А косынку, дурак, оставил. Так и рисуют теперь Богиню-воспитательницу Таль в прекрасном бальном платье и совершенно неподходящей алой косынке с колдовским узлом.
Только разве ж будет мудрая богиня так мелочно мстить? Какое ей дело до младшей принцессы Хабрасо? Слишком много эта девчонка о себе воображает.
Яма сунул ей коробку в руки.
— Извините, если учитель не увидит меня в зале через три минуты, он оборвет мне уши, — сообщил он опешившей от такой наглости принцессе и стратегически отступил.
Найти учителя оказалось несложно: он строил музыкантов. Сам он не играл в оркестре и даже не дирижировал, но после того, как скрипачи облажались на одном из балов, завел привычку профилактически на оркестр орать перед важными мероприятиями и заодно проверять, все ли трезвы и не забыли ли инструменты в каком-нибудь ломбарде.
— А, это ты, — сказал он, — как гости, прибывают?
— Ага.
— А ты видел такого… — Он неопределенно помотал в воздухе изящной кистью, — брюнета пиратского вида?
— Какой-то добрый человек сегодня с утра принял меня за чистильщика сапог и дал серебряную монетку, — отрапортовал Яма, — я признался, что я твой ученик, а он ее не отобрал. Даже обрадовался чему-то. Сказал привет передать.
— Молодец.
— Я?
— Ну, ты тоже… подумать только, и пяти лет не прошло. Четыре с половиной! — Фанти всплеснул руками, — у Дальки было предчувствие. — и, резко, — Дебилы! Только посмейте напортачить, оторву головы и оставлю без награды за бал! В Фальян сошлю! Принцесса выходит замуж!
— Да здравствует прекрасная Валиалина! — нестройно ответили ему музыканты.
— И она тоже, да, — отмахнулся Фанти.
Развернулся и размашистым шагом устремился в зал.
Сегодня учитель был еще более возбужденным, чем обычно. Глаза блестели, он хрустел пальцами.
— Не забудь сказать Теллеру, что его видел.
— Кого?
— Доброго человека, — отмахнулся Фанти, — он поймет. А я побежал.
И исчез в предпраздничной суматохе. Кутерьма захватила и Яму, пожевала немного и выплюнула, обсыпанного конфетти и перемазанного в сахарной пудре где-то посреди бала. В голове билось: «Найти Теллера». И, как всякий хороший ученик, Яма поручение выполнил: нашел.
Но поздно.