– Ну а если бы она приняла твое снадобье по изменению пола плода, а родила все же девочку, тогда как быть? – озабоченно поинтересовался отец.
– Так ты не понимаешь, – хмыкнула тетушка. – Что такое китайская народная медицина? Это наполовину гадалка, что говорит все вокруг да около, и если что, это ее надувательство, мы то здесь при чем?
Пока тетушка прикуривала, этим воспользовался мой племянник Сянцюнь:
– Бабуля, а вы не могли бы рассказать про того летчика? Может, однажды мне придет в голову слетать на Тайвань и увидеться с ним!
– Глупости говоришь! – бросил старший брат.
– Совсем распустился! – поддержала его жена.
Тетушка умело затягивалась, клубы дыма струились по ее всклокоченным волосам.
– Сейчас подумаешь об этом, – сказала тетушка, после того как выпила еще одну стопку, – он не только погубил меня, но и спас!
Она еще пару раз ожесточенно затянулась, потом средним пальцем с силой отбросила окурок. Прочертив темно-красную дугу, он улетел далеко к виноградным шпалерам.
– Ладно, – сказала она. – Выпила немало, банкет закончен, пора домой. – Она встала и, неуклюже покачиваясь дородным телом, побрела к воротам.
Мы повскакали вслед, чтобы помочь ей.
– Думаете, я и впрямь напилась? – обернулась она. – Ничего подобного, я и с тысячи чарок не пьяна.
За воротами мы заметили ее мужа, мастера Хао. Этот ваятель глиняных скульптур, которому не так давно присвоили звание «мастер искусств в области народных промыслов», тихо и незаметно стоял там и ждал.
9
Сенсей, на другой день мой племянник специально приехал из уездного города на мотоцикле, чтобы мой отец показал ему дорогу к дому тетушки, намереваясь расспросить ее про Ван Сяоти. Оказавшийся в затруднительном положении отец сказал:
– Лучше не стоит к ней ехать. Ей тоже скоро семьдесят, нашему поколению нелегко пришлось, ворошить все эти дела минувших дней – только душу ранить. Да и при муже ей будет неудобно говорить.
– Сянцюнь, – сказал я, – дед дело говорит. Раз уж ты проявляешь такой интерес к этому, я расскажу тебе все, что знаю. Вообще-то тебе стоит лишь поискать в интернете, и ты, наверное, сможешь понять, что к чему в этом деле.
Я всегда хотел написать книгу про тетушку – теперь переделываю ее в пьесу, – и этот Ван Сяоти, естественно, был у меня главным персонажем. К написанию этой книги я готовился уже двадцать лет. Используя различные связи, поговорил со многими, кто имел к этому непосредственное отношение. Специально побывал на трех аэродромах, где служил Ван Сяоти, ездил в его родные места в Чжэцзяне, встречался с однополчанами, служившими с ним в одной эскадрилье, с командиром его эскадрильи и заместителем командира полка, забирался в самолет «Цзянь-5», на каких он летал, говорил с тогдашним начальником контрразведки уездного управления безопасности, с тогдашним начальником отдела внутренней охраны уездного управления здравоохранения. Должен сказать, что знаю больше, чем кто-либо другой, но досадно лишь, что я никогда не видел лица Ван Сяоти. А вот твой отец с разрешения твоей бабули заранее спрятался в кинотеатре и своими глазами видел, как Ван Сяоти с бабулей вошли, взявшись за руки. Ван Сяоти сидел совсем близко от твоего отца. Впоследствии он так мне его описывал: рост метр семьдесят пять, может семьдесят шесть, белокожий, худое вытянутое лицо, глаза небольшие, но горящие. Зубы ровные, сверкающие белым блеском.
В тот вечер показывали советский фильм «Как закалялась сталь» по одноименному роману Островского. Твой отец сначала тайком поглядывал, чем занимаются Ван Сяоти с твоей бабулей, но очень скоро его захватила разворачивавшаяся на экране история о революции и любви. В то время многие китайские студенты переписывались с советскими, девушку, которая переписывалась с твоим отцом, звали Дуня, поэтому, погрузившись в фильм, он напрочь забыл о поставленной перед ним задаче. Конечно, твой отец не то чтобы так ничего и не добился. Перед началом сеанса он увидел, каков из себя Ван Сяоти, в перерыве, когда меняли пленку (в то время в кинотеатрах еще были одиночные проекторы), услышал запах конфет изо рта Ван Сяоти. Он слышал, как сидящие впереди и позади щелкают семечки и жуют арахис, и чувствовал все эти запахи. В те времена в кинотеатрах разрешалось есть – с кожурой и без кожуры, – и под ногами слоями валялись обертки от конфет, орешки арахиса и кожура от семечек. Когда сеанс закончился, в свете фонаря на выходе Ван Сяоти взял велосипед и собрался проводить бабулю в общежитие управления здравоохранения (бабулю твою тогда временно направили работать в управление), она с улыбкой сказала: «Ван Сяоти, хочу тебя кое с кем познакомить!» Твой отец шмыгнул в тень колонны на выходе и не смел носа высунуть. «С кем это? – оглянулся по сторонам Ван Сяоти. – Где этот человек?» – «Вань Коу, подойди же!» Только тогда твой отец вышел из-за колонны и робко приблизился. Ростом он тогда был уже почти как Ван Сяоти, но тощий, как бамбуковый шест. История про то, как он, метнув диск со школьного двора, срезал рог быку, по большей части им самим выдумана для бахвальства. Волосы торчат в разные стороны как воронье гнездо. «Мой племянник Вань Коу», – представила его твоя бабуля. «Ага, – Ван Сяоти с силой похлопал твоего отца по плечу, – вот он каков, лазутчик! Славное тебе имечко подобрали, Вань Коу![28] – И протянул руку: – Ну давай знакомиться, парень, я – Ван Сяоти!» Немного смущенный неожиданной честью, твой отец старательно пожал руку Ван Сяоти, даже покачиваясь от натуги.