– Не надо бы им про женские дела говорить, – вставила матушка.
– А что тут такого? – возразила тетушка. – Пусть знают, у женщин все очень непросто. У вас в деревне у половины женщин опущение матки, у другой половины – воспаления. У матери Ван Ганя матка выпала во влагалище, словно груша перезрелая, а Ван Туй еще одного сына хочет! Надо на днях встретиться с ним… Вот и Чэнь Би, у его матери тоже…
Тут матушка перебила ее и прикрикнула на меня:
– Катись-ка ты вон вместе со своей бандой, нечего тут людям докучать!
Когда мы вышли в переулок, Ван Гань сказал:
– Сяо Пао, ты должен нас жареным арахисом угостить!
– С какой это стати?
– Потому что у нас для тебя секрет, – сказал Чэнь Би.
– Какой еще секрет?
– Сначала арахис.
– У меня денег нет.
– Как это нет? – удивился Чэнь Би. – А кто из тракторной бригады госхоза лист бросовой меди стянул и сбыл за юань и два мао, думаешь, не знаем?
– И ничего не стянул, – спешно оправдывался я. – Они сами выбросили за ненадобностью.
– Ладно, пусть не стянул. Но ведь сдал за юань и два мао, верно? Быстренько давай угощай! – И Ван Гань указал на качели рядом с гумном. Вокруг них было много народу, качели поскрипывали. Там один старик продавал жареный арахис.
Дождавшись, пока я поровну разделил купленные на три мао орешки, Ван Гань торжественно заявил:
– Сяо Пао, твоя тетушка выходит за секретаря уездного парткома, это у него второй брак!
– Чушь! – бросил я.
– А когда твоя тетушка станет женой секретаря уездного парткома, ваша семья тоже внакладе не останется, – подхватил Чэнь Би. – Твой старший брат, второй брат, старшая сестра и ты скоро в город переедете, на работу устроитесь, будете из казенного котла питаться, в университет поступите, ответственными партработниками – ганьбу – станете, вот ты нас тогда и не забудь!
– А эта Львенок и впрямь ничего! – неожиданно выпалил Ван Гань.
14
В ту пору, когда рождались «бататники», глава семьи при регистрации прописки в коммуне мог получить талоны на один чжан шесть чи пять цуней ткани и два цзиня соевого масла. Родившие двойняшек могли рассчитывать на двойное вознаграждение. У отцов семейств, глядевших на это золотисто-желтое масло и теребивших пахнущие типографской краской талоны, влажнели глаза и бились от волнения сердца. Как же славно в новом обществе! Рожаешь детей и еще за это что-то получаешь. Как говорила моя матушка: «Государству не хватает людей, государство ждет работников, государство дорожит людьми».
Испытывая в душе признательность, народные массы в то же время тайно принимали решение: нужно обязательно рожать больше детей, ответить на заботу государства. Жена кладовщика зернового склада коммуны Сяо Шанчуня – она же мать моего одноклассника Сяо Сячуня – уже родила Сяо Сячуню трех младших сестер, самую младшую еще не отняла от груди, а живот у нее опять стал закругляться. Гоня с выпаса корову, я нередко видел Сяо Шанчуня, который проезжал на стареньком велосипеде через мостик. Под тяжестью его дебелой туши велосипед скрипел на все лады. Бывало, кто-нибудь из деревенских в шутку интересовался: «И сколько же тебе годов, почтенный Сяо? И ночью передохнуть не удается?» Тот с ухмылочкой отвечал: «Нет, отдыхать некогда, надо для государства людей клепать, не жалея сил!»
В конце 1965 года из-за стремительного роста населения наверху забеспокоились. Впервые со времени основания нового Китая поднялась высокая волна планирования рождаемости. Власти выдвинули лозунг: «Один не мало, двое как раз, трое много». Когда приезжала кинопередвижка из уезда, перед основной картиной дополнительно показывали диапозитивы, популяризирующие знания о планировании рождаемости. Когда на экране появлялись большущие картинки с изображением мужских и женских половых органов, в темноте раздавались пронзительные выкрики и дикий хохот. Мы, подростки, тоже бестолково шумели, а многие молодые люди тайком прижимались друг к другу. Подобная пропагандистская кампания против беременности больше походила на возбуждающее средство для ее ускорения. Уездная театральная труппа организовала с десяток бригад, которые ездили по деревням и исполняли одноактную пьеску «Половина неба»[32], в которой подвергалась критике предпочтение мальчикам и пренебрежение девочками.
В то время тетушка уже стала заведующей гинекологическим отделением здравпункта коммуны, а по совместительству – заместителем руководящей группы коммуны по планированию рождаемости. Возглавлял группу секретарь парткома коммуны Цинь Шань, но чисто номинально, делами он почти не занимался. По сути дела работой по планированию рождаемости в коммуне руководила, организовывала ее и проводила моя тетушка.