Оставшиеся в лагере пехотинцы не рискнули выйти в поле и наблюдали через залив озера, с расстояния едва ли в версту, гибель цвета шляхетства.
Как оказалось, полторы тысячи хорошо вооружённых благородных всадников не могут противостоять десяти тысячам озлобленных пеших дикарей. Если, конечно, бой идёт не на твёрдой земле, а в болоте.
Ляхов добивали до утра. Поднявшееся солнце осветило ужасную картину: заваленный трупами людей и лошадей луг, плавающие в водах озера покойники.
Говорить о полной победе пруссов преждевременно: крестоносцев оставалось не менее 5 тыс. Ляхи уступали пруссам числом, но сидели в укреплённом лагере и превосходили вооружением.
Напомню: для уверенного штурма нужно троекратное превосходство. У пруссов двукратное - едва-едва. И хуже со средней вооружённостью и выучкой.
Патовое положение. Пруссы не могут взять лагерь, ляхи не могут выйти из него. Через три дня у ляхов начнутся проблемы с продовольствием. А у пруссов - с дисциплиной. Ополченцы, собравшиеся защищать свои селения, уверены, что ляхи не пойдут дальше, если их выпустить - сбегут за Вислу.
-- Мы победили. Пора домой. Никто, кроме нас, не будет кормить наши семьи.
Если хотя бы треть ополченцев разбежится, Кестут, избранный командующим объединённым войском пруссов, не сможет остановить ляхов. Те уйдут за Вислу и через 2-5 лет вернуться, горя жаждой мести.
Кастусь нашёл неожиданное решение.
О чём чуть позже.
Дело решается в три дня. Кестут гонит гонца к Сигурду. Чтобы тот... не унывал. И не совершал необдуманных действий.
Ярл говорит:
-- Ё! - и добавляет ряд непечатных норвежских слов.
Как я уже объяснял, печатного дела тут нет, поэтому все норвежские слова - непечатные. Не норвежские - тоже.
Сообщение от Кастуся попадает на Русский двор в Гданьске. И передаётся в эфир. А там уже мои радисты на сосне сидят.
Виноват, сидят не в эфире, а в Сероцке. И не на сосне, а под сосной.
В ночь на 3-е июля я получаю радиограмму и радостно встречаю ляшско-посольскую троицу.
Я-то уже знаю, а они-то нет! Ну, тупые!
Последнее - опасная иллюзия. Они не тупые, а очень умные и разнообразно сообразительные. Просто... малоинформированные. Это пройдёт. Скоро. Буквально день-три. Но пока...
Фактор времени. Пока тезаурус у меня чуть-чуть ширее.
Ну, Ванюша, решайся.
Итить. Ять. И - информировать. Именно в таком порядке.
Банкет по случаю тезоименства Ваньки-лысого и Государя Всея Святыя Руси Андрея Юрьевича Боголюбского планировался с размахом. Сероцкий каштелян, после прослушивания злобного шипения епископа Гедко, стал унылым и шёлковым: все ресурсы городка были в нашем распоряжении. Его собственная усадьба была вычищена, вымыта и освобождена. От всего лишнего, начиная с чад и домочадцев. Кухарки - кухарили, стряпухи - стряпухали, виночерпии - виновычёрпывали, а стольники - столовались. В смысле: ставили столы и лавки.
Всё шляхетство было приглашено.
Банкет же! Дастархан ё! Chyba jakie wielkie przyjcie? (Большая пьянка или что?).
После захода с моей стороны:
-- А чё так мало ваших-то? Ладно - меня почествовать не хотят. Но - Государя... Пни-пнём - даже пожрать на халяву задницы не поднимут. Как же они в бой пойдут, если на пир собраться не могут? Это всё твоё рыцарство, Казимир? Не густо, - Казик засуетился и согнал на банкет всех благородных, которых смог сыскать.
С запада, от Вислы ещё подтягивались какие-то отрядики, обозики. Последних Властович гнал едва ли не плетью. Посполитство ставило таборы вдоль реки, панство собиралось в усадьбу Сероцкого каштеляна.
Глава 766
Топография похожа на замок в Галиче. Двор поменьше, 25 на 15 м, башен нет, стены тоньше. Но принцип тот же: прямоугольный двор двухэтажного здания с внутренней галереей по кругу и красным крыльцом напротив входных ворот.
Мы немножко... модифицировали: поставили площадку на красное крыльцо на уровне половины лестницы, выступающую во двор.
На эту площадку - стол, уселись вшестером, как в Берестье сиживали. Лицом к народу, верхний конец стола.
Вдоль всего двора - столы с лавками. За сотню посадочных мест. Банкетирующим нас видно, нам - их. Ближе к людям. С бельэтажа, но ближе, не со второго же.
Солнышко село, коров, у кого ещё остались, домой прогнали. Ну, начали, помолясь.
Я себя к гурманом не отношу - неприхотлив. Князь Федя намекал. Но не конкретизировал: ему, по его крестьянскому опыту жизни, сильно про разносолы...