Каждое попадание отмечается криком. И того, кто поймал - от боли, и того, кто пустил - от восторга.
Орут - все.
У Кастуся не было и двух тысяч человек. Втрое меньше, чем ляхов. В правильном бою, с развёрнутыми и одоспешенными конницей и пехотой - нет шансов. Но пруссы мастера засад. Рыцарь, сражаясь с рыцарем, рассуждает о благородном бое, о чести. Мы ж все свои! И забывает об этом в битве с иноверцами, простолюдинами, язычниками. А язычник и вовсе считает рыцаря чем-то вроде бешеной собаки. Для язычника честь - черепа врагов на кольях забора вокруг дома.
Теперь орут все: ляхи, пруссы и кони.
Часть судёнышек пытается развернуться, сталкивается в узкой протоке. Пробивают борта, тонут. Другие сцепляются снастями, застревают поперёк канала. Рубят снасти, свои и чужие, дабы освободить корабли, роняют друг на друга мачты, ломают весла и бьют морды.
Кто-то из двигавшихся последними в колонне пытается выскочить назад. И натыкается на препятствие!
Здесь же ничего не было! Мы ж полчаса назад свободно прошли!
А вот. Всплыли акульи зубы.
В апреле в Берестье главный воен.спец, воевода Властович сообщил мне план крестового похода.
План тщательно продуман. Иначе Болеслав не собрал бы своих лыцарей. Недавний (1168 г.) мятеж Казимира и Мешко показал недовольство знати князем-принцепсом. Если бы план не был убедителен - они бы не пошли. Провал предыдущего похода с гибелью Генриха Сандомирского заставлял многих сомневаться в крестоносных способностях Болека:
-- Господь не даёт победы грешнику.
Сходно со мной: мне нельзя приказать, нужно убедить. Для этого дать подробности, представить разумное обоснование надежд на победу.
Получилось: план Властовича произвёл на меня впечатление. Продуманность, согласованность действий, многоплановость.
Инстинктивно-пренебрежительное:
-- Да чё эти средне-средневековые феодалы могут? Навалиться толпой да железяками помахивать, - сменилось уважительным: - Полководцы, итить их стратегировать, - и осознанием вытекающего из такого уровня планирования и организации уровня опасности.
Когда я добрался до Полоцка, увидел свои шилохвосты, то подробно изложил в письме планы ляхов. Воспользовался оказией и послал Елице в Кауп.
Почему? - Как бы это попроще... Потому что Елица и Кастусь - мои друзья. И плевать, что Кастусь, он же - князь Кестут, язычник. Я же толераст, либераст и этот... безбожник с вольтерьянцем и агностиком в одном флаконе.
Коллеги не улавливают, а здесь чётко: друг - только единоверец. Да, бывают ситуативные союзы, может быть личная привязанность. Как к дрессированному псу или ловчему соколу. Нехристя даже любить можно. Как коня. Которого при нужде и плёткой промеж ног, как Илья Муромец своего Бурушку. А запалится - на живодёрню, шкура денег стоит.
Увы, гумнонист я. Все люди - человеки. Хотя и очень разные.
Кастусь поддерживает мои дела на Балтике, разумно выбирает лучшее. Лучшее для него - дружить со мной.
Я не хочу, чтобы моих друзей убили, их город сожгли, тысячи новообращённых, обученных, просвещённых моими людьми пруссов складывали в холмы трупов.
Ничего личного, только бизнес? - Глупость. Как можно вести дело, не учитывая личность партнёра? Будучи враждебным или равнодушным к нему?
Да и зачем? Если дело не доставляет удовольствия - смени дело. А бизнес? - А я что, тупица, который не может найти бизнес-поводы для взаимно-приятного личного общения?
Кестут, зная о времени и маршрутах, подготовился. Как? - Как посчитал нужным. В рамках своих, неизвестных мне, планов. Туда-то я грамотку послал, а ответа нет. Что не удивительно: далеко, оказии не было. Даже и радиосвязь не помогла: Кестут получил послание и станцию одновременно. Ему нужно время, чтобы продумать свои действия, посоветоваться со своими. А корабли, как я узнал позже, ушли из Каупа очень быстро.
Вот, по телеграмме из Гданьска, я понимаю, что он установил в протоке акульи зубы.
Конструкция восходит к подводным частоколам двухвековой давности на Неро, соединённым с традиционным прусским мостом из ящиков. Я об этом - уже...
У него возле города такие штуки лежат в тамошней протоке. Сходное изготовили, притащили морем и скрытно утопили в обоих концах канала в Вислинской косе. На берег поставили три моих огнемёта-распылителя, снятых с ушкуев. На четвёртом Харальд Чернозубый отправился встречать ляхов со стороны залива. Он поклялся, что ни одна эта сволочь мимо не проскочит, и исполнил обещание.
Кастусь повторил элементы польского плана: тайный сбор войск в глубине территории, переброска водой, окружение, удар в неожиданном для противника месте.