Внизу переполох: прибыл хозяин! Катрох свирепо метался из стороны в сторону и сыпал скороговоркой:
— Что вы копаетесь? Давно пора кончить! Опоздаем из-за вас. Может, вы за подводы заплатите? Как бы не так! Бездельники! Надейся на вас! Зря только людей держишь!
Все словно воды в рот набрали. Но работа шла быстро, так и горела под руками. Лям, красный, потный, подавал с чердака гвозди. Он понимал важность этой минуты, понимал, что быстрота сейчас зависит от него.
Хозяин зло гаркнул вверх:
— Быстрее гвозди, сопляк! Пошевеливайся, лентяй!
А тут, как назло, Ляму нечего вниз посылать.
В спешке Сроль застрял где-то между ящиками и перестал выдергивать гвозди. Лям подбежал к нему и испугался. Сроль сидел на ящике и вытаскивал из пятки гвоздь. А кругом кровь — на досках, на ноге.
— Гляди, ржавый! — показал он Ляму кривой, окровавленный гвоздь. — Знаешь, чем это пахнет? Чего там этот пес разорался?
— Где ты там, сопляк? — закричал Катрох не своим голосом.
Ляма бросило в дрожь. Как быть? Он схватил окровавленную доску и кинулся к чердачному люку, исступленно крича:
— Нету гвоздей! Сроль напоролся. Вот!
— Тоже мне событие! Нашел время! Подводы ждут!
Сроль выдрал из штанов карман, обмотал им ступню и снова принялся дергать гвозди. Однако он еле стоял на ногах, а тряпка намокла, и сквозь нее просачивалась кровь. Ковыляя, добрался он до люка и начал спускаться. Вместо него поднялся другой.
Лям видел забрызганные кровью доски, но не это его удивило. Его поразило терпение и спокойствие, которые были написаны на лице у Сроля. Он только стиснул зубы и на секунду зажмурился.
Катрох внизу метался из угла в угол, как птица в клетке, и беспрестанно подтягивал свое брюшко, словно боялся его потерять. Вся эта история ему не понравилась.
— Вот тебе на! — выкрикнул он, носясь взад-вперед. — Чего вы от меня хотите? Тоже вздумали искать гвозди на чердаке, как будто их в другом месте нет! Вот и свяжись с ними! С ума сойти можно из-за них!
Сроль перестал смотреть на свою искалеченную ногу, поднял голову и уставился на хозяина глазами, полными ненависти:
— Вы же сами велели!
— Кто велел? Когда велел? А где ваши мозги? Я велел взять гвозди и заколотить ящики. Что же их открытыми отправлять, что ли?
Сроль так и кипел. Он исступленно глянул на притихших рабочих, настороженные, бледные лица которых выражали гнев и ненависть.
Катрох подскочил к лесенке, на которой стоял окаменевший Лям, и схватил его за вихор:
— Болван! Видишь, что ты наделал? Разве я велел вытаскивать ржавые гвозди? Разве я велел искать их на чердаке?
У Ляма стукнуло под коленом, он еле слышно что-то бормотал. Хотел было показать на чердак, но вдруг и чердак, и весь склад, и хозяин, все-все завертелись перед его глазами.
Аршин подошел и тронул его за плечо:
— Почему ты не принес гвоздей?
— Они… — Лям, не подымая головы и всхлипывая, показал на хозяина. — Они, хозяин, значит, велели дергать из ящиков на чердаке.
Катрох обеими руками потуже затянул свое брюшко, будто оно от обиды и отвращения начало сползать книзу. Потом выпрямился и криво усмехнулся:
— Тоже мне!.. Наплевать на всех вас!.. — И бросился вон из склада.
Аршин сразу же высунул вслед за ним голову:
— Ребята, он пошел к приставу…
Сроль провалялся дней десять. Однажды Лям с Аршином пошли в больницу навестить его. Они с ужасом убедились, что от Сроля ничего не осталось: только череп да мозолистые узлы на костлявых руках. Удивительно, до чего он похудел! Куда же он делся, Сроль? Куда делось его большое, здоровенное тело?
Сроль еле-еле ворочал языком. Его погасшие глаза старались то улыбаться, то проклинать, но им это уже не удавалось.
Аршин и Лям нагнулись к нему близко-близко и услышали:
— А? Вот как дело обернулось! Даже до тридцати не дотянул. Вот мне и крышка… Катрох принес апельсины. Но вы дела так не оставляйте! Напишите моей матери. Продайте мою одежду. Пошлите ей на саван. Она теперь с голоду помрет.
В коридоре сиделки рассказали Аршину, что в субботу приходил Катрох с Гробилихой проведать Сроля и принесли ему несколько апельсинов. Но как только Сроль увидел гостей, в него словно бес вселился. Он их так встретил, что они выскочили сразу же как ошпаренные и без оглядки бросились бежать.