За время пока нас не было, армейцы на полном серьезе построили крепость из льда и снега. Чувствовалась какая-то сюрреалистичная организованность. Самый большой снежный замок, который я видел в своей жизни.
Серый, местами откровенно грязный, мощный, почти симметричный, слегка занесенный по правому боку. Четыре угловые башни, стены из блоков размером приблизительно «метр на метр». Ворот как таковых не было, вместо них полузанесенные противотанковые ежи оптимистично красного цвета. Нам даже не пришлось заезжать. Замок построен вокруг центральных казарм, сами казармы обложены блоками снега. Видимо, военные настроились пережидать зиму внутри гигантских снеговых домов.
Майора увидели на бегу, он был коротко острижен и выглядел усталым. Глянули пару раз внутрь «замка», шутить не стали. Военные основательно лепят-строит две стены внутри замка. Интересно, зачем? В роли будущей цитадели-донжона выступает штаб. Логично.
Нас быстренько загрузили, мы подарили неизвестному тощему с грустными глазами сержанту блок сигарет, ещё один отдали Майору. И покатили.
Снова торосы, торчащие из снежного поля почерневшие ёлки, лёд, нагромождение снега. Почти да самого вечера. Амбициозный план предполагал успеть по второму адресу засветло и остаться ночевать.
Прежняя рация осталась на подбитом клаасе, вояки поставили новую (вернее сказать, другую старую).
На самой горе нас встретили не по уставу бородатые Зелёный и Лившиц. Мы им привезли третьего, усатого сержанта Сергея Коробейникова. Сгрузили, остались ночевать, кушать горячую рисовую кашу с бледной морковкой, выдавали сальные шутки, играть в «сталкера» на компе. Встречали словно старых добрых друзей.
Даже «объект» воспринимался как родной. Туннели, коридоры, комнаты, всё стало слегка обжитым, пропахло носками и мужским потом, дымом двигателя генератора, запахом какого-то жуткого самосада, который курили армейцы.
Поздней ночью Лившиц показал мне пульт управления собственно системой связи, протоколы общения со спутниками (управлял ими по-прежнему ЦУП, что само по себе внушает оптимизм, говоря о том, что космические войска всё ещё сушествуют). Ощущение военных от возможности связи с условных остальным человечеством, снова делало их частью общества, пусть даже без возможности физического контакта. Это их успокаивало и настраивало на деловые мысли. Пусть даже это человечество по факту — отдельные группы людей с работающими радиостанциями. Приняли от меня задачу пытаться запеленговать станцию диджей Ярута, пытаться связаться на разных частотах, исходя из предположения что у него есть не только транслятор, но и приемник.
Сейчас меня интересовала практическая картография. Как у пиратов в острове сокровищ. То есть не столько карта, сколько сокровища. Вместе с Лившицом, колдуя над скучными, но подробными армейскими картами и навигатором, я пытался вычислить свои телодвижения в ночь, когда смог завалить лидера гопников, после чего постыдно бежал, чтобы не стать жертвой остатков её охраны.
Отправная точка — группа ЛЭП, была найдена и опознана. Дальше я двинул в неизвестном направлении, ещё на тридцать-сорок километров. Вроде бы. Здорово, но не понятно. В итоге странствий оказался в заброшенном лагере лесорубов, таком маленьком, что название он имел только на старой карте как «отделение номер два». Объективно это — северо-восток. Я тогда думал, что двигаю на юго-восток, но отсутствие сна, компаса и отмороженный здравый смысл внести свои коррективы. Значит тот дуб, у которого злой кот, цепь и пулемёт — в северном от вышек ЛЭП направлении, между пунктами А и Б. Само собой столь маленький объект как одинокое дерево на карте не отображался.
Очертил зоны поиска, вбил в навигатор.
Майора сегодня днём буркнул как в фильме — «пулемёт я вам не дам». Собственно, один уже дал, я его посеял, а если точнее, физически не смог утащить на горбу. Лишние восемь килограмм могли запросто стоить мне жизни. Так что решение на тот момент правильное.
Спрашивал я скорее «на пробу», ну а вдруг? С этими мыслями лёг спать, оставив парням возможность играть хоть до посинения.
Утром решил попробовать «закрыть гештальт». Вообще, гештальт это типа полноценная картина, образа, ситуёвины. И закрыть его — означает собрать до конца, вставить недостающие пазлины и с умилением осмотреть получившееся в результате произведение Микеланджело в исполнении Бобруйской районной типографии.