Город тёмен. Мёртвая, злая, подвижная тьма неровными силуэтами простиралась во все стороны, от горизонта до горизонта. Вообще мне нравится выражение «от горизонта до горизонта». Дает наглядное представление о размахе. Когда видишь такое своими глазами, впечатляет, лечит от малодушия. Мир бесконечно большой, остается мужественно принять это, распахнуть душу.
Небольшой ветер у земли не давал обмануться что огней не видно из-за снегопада. Нихрена. Источников света, огней — просто нет. Даже пламя свечи во тьме было бы видно на пару километров. А сейчас — пятьдесят оттенков чёрного. Ад для человека, у которого развита фобия «боязнь темноты».
Беспокойно посмотрел в направлении Базы. Фух. «Мы», то есть наш Цех и спрятанный в нём островок цивилизации — тоже не виден. Просто очередной безликий гигантский сугроб. Хотя бы так. А то, мало ли кто бродит по ночам, высматривает. Как говорится, свои в такую погоду дома сидят, телевизор смотрят, только чужие шастают.
Тем не менее, этот беглый осмотр местности меня не убедил. В рюкзаке покоился трофейный «никоновский» окуляр, современный аналог подзорной трубы Паганеля, в чехле. Треногу, по причине экономии носимого веса и места, не брал, хотя вещь удобная. Воткнул свой топор, опирался об него. По моим ощущениям увеличение раз в тридцать, может и больше. Осматривать окрестности стало повеселее. ПНВ — прибором ночного виденья он, конечно, не был, но даже в темноте позволял рассмотреть с охрененным увеличением.
Другое дело, рассматривал я всё больше темные пятна и смутные очертания. Предложил посозерцать окрестности парням. Без спешки, времени вагон. Они с радостью согласились.
Холодно, ветер небольшой, пробирает до костей. Вслушиваюсь в ночь.
В какой-то момент Кабыр (кто бы сомневался), молча показал куда-то вперёд пальцем в перчатке. Мы, естественно, нихрена не увидели.
— Два пятна двигались, — хмуро и тихо пробормотал он. В голосе слышались сомнения.
— Насколько я помню, волки так глубоко в город не заходят, — так же негромко прокомментировал Денис.
Я пожал плечами. Если там кто-то бродит, то это явно опасно. Значит туда и надо. Да и других вариантов нет.
Собрались за минуту, соскользнули в подъезд, отряхнулись, накинули рюкзаки, чуть поскальзываясь и тихо матерясь, побрели вниз в подъезд. Фонариками не пользовались. Демаскирует. На открытом месте крупиц света хватало, а в подъезде двигались наощупь. А что делать! Вообще, человек «нечестное» дневное существо. Например, человеческий глаз, работа которого от «дикой» жизни ещё и обострилась, вполне себе неплохо видит ночью. Наверное, какое-то полезное наследие от предков. Но глубоко в бетонной коробке с грязными облепленными окнами, не помогает.
Два раза чихнул. Пыль.
— Нужно ещё вернуться сюда, пошарить по некоторым квартирам, — прозвучал в кромешной тьме голос Дениса.
Я кивнул, даже не подумав, что этого движения никто не увидит.
Улица фантастически занесены и заметены. Бывает, чтобы пройти сто метров нужно два раза подняться на наледь, и три раза — проехаться на жопе по окаменелому снегу (хорошо, если не на морде). От города остался скелет, который обрастал обледенелой плотью. За городом такого «форт Баярда» нет. Пока нет.
А мы? А что мы? Как блохи в ковре, только прыгать не умеем. Ползли. Точки, которые предположительно видел Хакас, двигались в направлении центра, примерно через район автовокзала.
С некоторым опозданием подумал, что нужно при помощи дипломатии и разрозненных данных сталкеровских троек создавать какую-никакую карту. Не в смысле города с его строениями и улицами, такая как раз есть в командирском кабинете. А такую, во что город превратился теперь. Например, чисто случайно про автовокзал я знал. Это, пожалуй, был самый дальний заход в направлении центра, который предприняли сталкеры тройки Альпиниста. Трудно сказать, на месте ли автобусы. Обнаружили только один полузанесенный. Остальные могли быть под снегом. А может быть, в первые дни люди в панике грузились, убегали. Как и тогда, при подобных рассуждениях я спрашивал всех, в том числе и себя, убегали куда? Куда бежать?
В любом случае автобусы имели для меня примерно нулевую ценность. Автостанция не обладала сколько-либо ценным имуществом. Ларёк с пирожками выпотрошили, пару мелких лавок тоже. Своей заправки у них не были, расположенную рядом «РосНефть» давно разграбили гопники.
Соседствовал с автовокзалом громадный строительный магазин, который в какой-то момент, может даже от землетрясения — частично сгорел. Окрестный частный сектор занесён и мёртв, выжившие отсутствуют. Если мы введём в новом картографировании понятие «мёртвая зона», то это более-менее оно. Ни ценностей, ни людей. Наверное. Зато отсюда недалеко до центра.