Вышел на связь с Базой, сухо доложил, что всё штатно. Странно, но в районе Завода уверенно и зло дует ветер, а у военных сравнительно тихо. Температура минус двадцать девять, вполне сносно.
Побродил вокруг ангара с работающим трактором, размял ноги, сделал наклоны (будем считать за зарядку), вытер морду лица снежком. Порядок, можно ехать.
Вчера, после некоторым споров с Майором, сомнений, отцепили биндюгу. Это увеличивало нашу маневренность и, возможно, скорость. Предполагалось, что мы прибудем на точку, поможем в выполнении задач воякам, оставим их в одиночестве, навроде Робинзонов. Наш короб-багажник военных не удовлетворил, и они присобачили к задней части ещё один большой открывающийся цилиндр для размещения там нужного имущества. Ну, хорошо.
Пришли бравые парни. Лениво рассмотрел новое оружие — подгон от вояк. Винторез не такай как я видел на картинках и играх про сталкеров. Металл и корпус светло-серые, мутные, оптика непривычная, глушитель массивный, текстурный. Модификация. А может я ни черта не понимаю.
Постепенно все собрались. Майор возник из ниоткуда, раньше прочих, слегка сутулился, морда не выспавшаяся. Как обычно, курил.
Выкатился. Долгие прощания, лишние слёзы. Солдаты провожали своих, сдержанно обнимались, хмурились. Такие одинаковые и, в то же время такие разные. Один из сержантов украдкой показал мне кулак и прошептал чтоб берегли их товарищей.
— Раньше нас не помрут, — буркнул я в ответ и полез в кабину.
Набились как сельди в банке, Денис справа, Кабыр у него в ногах, потом поменяются. Откровенно говоря — тесно, кабина вообще на одного пилота-тракториста рассчитана. Зато не холодно.
Тронулись, Майор помахал рукой и, кажется, смахнул слезинку. Нас так в рейд никто не провожает, хотя мы чуть ли ни каждый день рискуем. С другой стороны, военные торчали в своей локации безвылазно, для них это само по себе волнительно. Ладно. Вздохнул, даванул педаль газа, пустил струю дыма и покатил вперед, по заранее проложенному маршруту. Лоцманом был интеллигентный Лившиц, тот, который до этого устанавливал нам рацию. Сразу сказал, что к известному политику отношения не имеет (честно говоря, мы и не спрашивали, да и помнили смутно про однофамильца).
Постепенно все уселись, успокоились. Путь дело долгое. Музыку старался не давать включать (хотя это ненадолго, Кабыр свой русский рок всё равно продавит). Созерцали окрестности.
Лес был редким, без труда пропускал трактор даже по бездорожью. Кое-где попадались следы животных. Интересно, что они пьют зимой? Вода же нужна, а реки сковало, большинство ещё и засыпало.
Зелёный, это была его фамилия, а не прозвище, как я решил в начале, принялся долго и подробно рассказывать про своё детство, про переезд родителей из солнечной Грузии в не менее солнечный Чебаркуль Челябинской области, ещё до его рождения. Про детство в районе Металлург (что бы это ни значило), про школу, вторую учительницу Клавдию Генриховну.
Возможно, Зелёному (звали его Игорь), просто не хватало благодарных слушателей. Например тех, кому некуда бежать, разве что из трактора по снежной степи навстречу Северному Ледовитому океану. Мы слушали. Местами даже интересно. Хитрый Кабыр дремал, свернувшись вокруг свежеприобретенного ВСС, иногда лениво приоткрывая один глаз. Денис бодрствовал, горестно вздыхал и на лице его читалась скорбь всего еврейского народа, что никак не вязалось с породистой рязанской физиономией.
А я задумался про нашу операцию «Жёлтый снег». То есть «Царь Кащей». Вокруг нет жилья, значит поживиться можно только тем, что на объекте. Особо мародёрить военные не дадут. Если мы вообще не погибнем от шальных пуль какой-нибудь банды Махно, которые, как и я — определили это место подходящим для выживания. Интересно, а рыба в болоте водится? При условии, что вода не замерзла?
Мда.
Спустя шесть часов и подробное описание несчастной школьной любви товарища Зелёного на фоне светло-серого неба показался неровный холм.
Кстати, я понял, откуда знаю его фамилию. Зелёный это же рыжий бортмеханик космического корабля из «Приключений Алисы» Кира Булычёва. Наш Зелёный был долговязый, медлительный, основательный, с шишковидным бритым черепом, простодушный, с романтично серыми глазами, где светила космическая тоска, что роднило его с литературным бортмехаником.