— Денис, отходим подальше, это какой-то мирняк, пленники. Ожидаем провокации.
Внутреннее состояние словно у перетянутой пружины. Как люди на войне выдерживали несколько суток боёв подряд? Тут какой-то час и уже на куски рассыпаюсь.
Внезапно слух уловил нетипичный звук. Так. Выстрел не в направлении боя. Ещё два. Собственно, ДК несколько раз пробовало стрелять и каждый раз эти поползновения были подавлены.
— Ден, к Кабыру, пулей!
Поток людей из ДК ослабел. Внутри здания что-то грохнуло, но мы не сильно обратили на это внимание. В момент спортивного старта я чуть было не слетел с трактора, удержался, азартно озираясь по сторонам.
Остановились, Денис ухитрился выскочить и взлететь по сугробу шустрее меня. Пистолет наголо, движения стремительные, еле различимые. Пока я добрался до гнезда монгольского воина, они уже показались наружу.
Дьявол. Кабыр ранен. Он полулежал, цепляясь за ногу Дениса, в отсветах освещения трактора на его животе блеснула кровь. В другой руке ВСС, что-то бормочет, тыча в сторону голубиного окошечка, своей позиции.
Скрежет. Обернулся в сторону ДК. Ворота в хозяйственной части распахнулись и из них показались квадроциклы. Один, два, три, четыре. Мелькают, сконцентрировался на том, чтобы считать. Даже ночью видно, что новенькие, блестящие.
Хакас, всё еще мучающийся от боли внезапно полуприлёг на колени Сёгуна, извернулся и выстрелил. Проследил его залп, усмехнулся. Он сбил одного из гопников на квадроцикле. Шурф. Выстрел. Ещё один повалился.
Наши враги и не собирались ждать пока их проредят. Квадроциклы заревели в стаю воющих глоток, и устремились вверх по улице. Кабыр выстрелил вслед и не попал. Сколько в остатке моторов? Пробежал глазами. Вроде восемь.
Бросив парней, я подбежал в сторону ДК. Вот почему они в какой-то момент перестали отстреливаться. Выгнали заложников как отвлекающий маневр, сами свалили. Как Кабыра ухитрились ранить? С раздражением пнул убитого гопника. Его квадроцикл, как потерявший седока конь завалился набок. Ну-ка. А что второй? Новенькие, блестящие, красивенькие, по снегу маневренные словно зайцы на поле. Второй из них был длиннее и с кузовом.
Вскочил на него, нащупал ключи, завёл. Понятно, что делать. Взревел двигателем, рванул обратно к парням.
Щелчок фонарика. Пару мгновений мы с Денисом тупо смотрим рану Кабыра. А ещё он отвратительно бледен. Тянет руки, трогает за лица, у самого легкая улыбка. Протягивает ко мне свой плеер с наушниками. Нахрена мне плеер. Чтоб не обижать раненого киваю, сую в карман.
— Кабырчик, родненький, ты соберись. Сфокусируйся на Денисе. Мы вместе столько пережили, не вздумай дуба врезать. От тебя зависит продолжение хакасского рода, не подводи предков. Цепляйся за жизнь, будь добр. Так. Денис, хуй с ним, со всем. Грузим Кабырчика в квадрик. Ветром тащи на Базу. Клим радирует, они подготовятся к приёму. Пусть Марина оперирует, пусть кровь переливает, свежие органы от погибших пересаживает, пусть делает что хочет, но нашего снайпера спасёт. Иначе жить ему не больше получаса, у него ранение в печень, смотри какая кровь черная, это почти гарантированный пиздец. Надеюсь, что ошибаюсь. Погнали. С бандосами я сам разберусь. Сам. В крайнем случае хер с ними, потом добьём. Спаси Хакаса. Очень прошу.
Никто не знает человеческих пределов. Я вот своих до сих пор не осознал. Пять минут назад я помирал от усталости. А сейчас злость затопила всю мою сущность как ударная волна цунами.
Мы перевязали живот раненого, прижали в место попадания пули моток бинта. Погрузили. Я дождался чтобы они тронулись. Даже Вову встретил, правда наше общение уложилось в секунд двадцать. Привет, пока, вот ДК, прости за каламбур. Грабьте и добивайте на здоровье, но я рассчитываю, что долю отвезете нам на Базу. Рабы ваша проблема, Судья свалила со свитой, я уехал их догонять. Да, один. Если что, не поминайте лихом, считайте меня коммунистом.
— Это крайне опасная затея, Антоний, — приветствовал меня в салоне ноутбук.
— Дай связь с Базой. Справишься?
— Мои сигналы слабеют, мы слишком далеко. Попробую.
— Ладно. Лучше займись убежавшими. Может у них есть связь, сколько их, куда собрались.
Отцепил, втащил громадину пулемёта, в салоне немедленно запахло горелым порохом и горячим оружейным маслом. Щелкнул рацией.