Стреляю. Он тоже. Баржа, как самый большой на свете барабан, грохочет резонирующим взрывом. Перевожу прицел, луплю, второй, третий, четвертый, хладнокровно накрывая всех. Пофиг, где там остальные. Один из квадриков глухо бухает, загорается. Сдетонировал бак.
Вскакиваю в полный рост. Ну почему у меня нет чёртова бинокля? Четыре мишени валяются на снегу. А где другие? Перехватываю тяжеленный пулемёт, восемь килограмм, мать его, не считая остальной снаряги, скатываюсь на жопе вниз. Бегу, перекатываюсь, практически кувыркаюсь по снегу вниз, лязгнув зубами, падаю на лёд, вскакиваю, бегу внутрь баржи, спотыкаюсь о какие-то наросты или надолбы.
Клаас горит. Не так чтобы полыхает пионерским костром, но горит. Бляди. Сбрасываю с плеч весь груз, подскакиваю ближе, превозмогая жар. Был бы снег, лопатой бы закидал. Стоп, есть же штатный огнетушитель, я с закрытыми глазами найду, где он висит в салоне. Распахиваю дверь (хорошо, что не запер, а то есть у меня такая вредная привычка), сдергиваю баллон.
Мысленно благодарю нашего нудного Марата Сергеевича, который реально проводил обучение пожарной безопасности, среди прочего заставлял тренить на стареньких огнетушителях.
Перевернуть, рвануть кольцо, приобнять, сопло в руку, в приседе ударить рычагом о лёд, держать, направляя поток пены или порошка. Летел порошок. В замкнутом пространстве лез в глаза, ноздри. Старался не дышать, ходил, тушил, постепенно огибая трактор.
Готово.
Руки дрожат. Достаю карманный маленький фонарик, щелкаю, осматриваю. Чувствую укол сожаления. А всё потому, что поторопился, недостаточно хорошо спрятал. Моторный отсек отчетливо помят, правая передняя колесная пара вывернута под неестественным углом, резина погрызена и пожжена. Черная воронка во льду чуть в стороне. Все поверхности испещрены росчерками порезов, мелких вмятин и дырок, стекла разбиты.
Снова засовываюсь в салон, хватаю телефон и, после внезапного порыва, кабыровскую флешку.
Посмотрим, как там свежеубиенные нехорошие люди.
Бреду медленно, тащу всё на себе. Один из квадроциклов призывно тарахтит заведенным двигателем на нейтралке, второй только ярче разгорается.
Проверяю степень мёртвости, обшариваю карманы. Довольно небогатый улов, в основном оружие и мелкое барахло. Ни у кого нет — ни еды, ни воды. Собирались в спешке. Бляха.
Внезапно рация, встроенная в работающий квадроцикл, оживает, хрипит искаженным голосом.
— Шулер, ты где? Как река? Шулер, отзовись. Шулер, заснул? Это Цирюль. Але!
Аккуратно отцепляю легонькую гарнитуру рации, откашливаюсь. Значит, грохота не слышали.
— Цирюль, это Шулер, тут нет следов.
— Шуля, у нас тоже голяк. Чё делать?
— А гдё Тётя Оксана?
— В звезде, — озаряется бодрым смехом рация, но тут в канал вклинивается другой голос, звучащий чище и громче, женский.
— Харе бакланить, чепушилы, ищите дальше. Падла там. Станьте на повыше, глушите моторы, распахните свои локаторы. Я на антеннах, был хлопок на западе, ищите дальше. И притухните, бараны.
Наступила тишина.
Значит, разделились. Я был уверен, что стрельбу из пулемёта будет слышно даже из космоса. Вероятно, у крутых заснеженных берегов своя точка зрения.
Какова вероятность что «антенны» означает вышки ЛЭП? Если подумать, высокая.
Стаскиваю с одного из убитых шлем. Воняет грязным телом. Хер с ним. Надеваю, опускаю плексигласовое забрало. Прыгаю на второй квадроцикл, пристраиваю барахло, озираюсь в поисках удобного подъема от речной глади. Придется чуть прокатиться. Рулю одной рукой, второй оживляю телефон. Экран разбит, не включается. Дьявол!
Без паники, по идее я отъехал на запад и север, значит, антенны будут к востоку от меня, так? Успокоившись этой мыслью, поднимаюсь и, правда, нахожу на горизонте малозаметные угловатые конструкции опор электросетей.
— Ну, поплыли, старпом Климентий, — обратился к неработающему ноутбуку в рюкзаке за спиной. Она там, остальные мне по барабану. Я придаю большое значение личности лидера фракции. Только ей. Гопники сейчас не в том положении чтобы избрать нового короля.
Фара выключена. Тело ломит от усталости. Морду обдувает злой ветерок. Ход, ход, ход. Местность не особо то и однородная, на квадрике так вообще каждый ухаб чувствуется буквально жопой. Пересекаю черную в ночи полузанесенную лесополосу. Дует легкий ветер без снега. Шею ломит. Минута за минутой, двигаюсь на восток.
Опоры становятся все выше, различаются отдельные штрихи стальных полосок, даже, кажется, видны нитки кабеля. Теперь выбор за мной. Стать и лупить из пулемёта в подножье ЛЭП? Или подойти поближе?